2.
А мать, то телегу таскала,
То плуг за собой волочила
И медленно, но покидала
Её лошадиная сила.
Подрос жеребёнок за лето
И тело его было стройно,
Да только, по осени где-то,
Насильно поставили в стойло.
А через какое-то время,
Хомут водрузили на шею,
Седло и железное стремя,
Узду и ремённую шлею.
Конь встал на дыбы и по кругу,
От бешенства и униженья.
Но плетью стегали по крупу
И гнали до изнеможенья.
Коня обуздать не сумели,
Он так и остался ретивым
И ездить на нем не хотели.
Прозвали насмешливо – Сивый.
Но точки расставило время.
Объездили, но не сломили
Нрав гордый и к воле стремленье.
За это его не любили.
Дорога. Всё грязь, да ухабы.
Счёт вёрстам давненько потерян.
«На волю, на часик хотя бы» -
В отчаянье ржал Сивый мерин.