СЫНУ (Сильва Капутикян)

Ты не отличник, мой мальчик, нет,
Домой не приносишь грамот-наград.
И другие матери мне вослед
С доброй завистью не глядят.
Бабушка старенькая ворчит:
«Мячик да мячик — дни напролёт!»
Соседка сердито ко мне стучит —
Видимо, жаловаться идёт.
Но, бывает, игру ты бросишь не раз,
И склонишься над бабушкой больной,
И взглядом живым в мой тяжёлый час
Украдкой, с любовью следишь за мной.
Но когда ты подаренный шоколад
Другу с охотою отдаёшь,
Когда на защиту слабых ребят
В драке дворовой смело встаёшь,
Я в глубине твоей вижу, сынок,
Под шероховатой и грубой корой,
Чистое золото, ясный поток,
Душа твоя светлая бьётся порой.
Может, звездой тебе не блеснуть —
Званий не будет, талантов нет,
Но сердцем раскройся, пускаясь в путь,
Сверкни и людям отдай свой свет —
Но будь человеком, мой мальчик, будь!.

Учебники сын раскидал по столу
И сном беспробудным мальчишеским спит.
На вешалке новенький китель висит,
Ботинки — тридцатый размер — на полу…
Давно ли теплом материнской руки
Я пухлые ножки могла согревать?
Когда же ботинками школьными стать
Успели матерчатые башмачки?
Когда же мы столько успели, сынок, прошагать?
МАТЬ И СЫН
Глядят друг на друга и слова не могут найти —
Глухая стена между матерью скорбной и сыном.
Два дерева — с кроной несхожею, с корнем единым,
Одно иссыхает, другому — расти да цвести.
Не девять лишь месяцев, а девятнадцать лет
С любовью и трепетом сына под сердцем носила,
Всю душу, все помыслы, юность свою, свой расцвет
Вдыхала в сыновнюю плоть как духовную силу.
Стоят и молчат, ни один не опустит лица.
Меж ними молчанье такое, что дрогнули б скалы.
Единая кровь, но сколь розно стучат их сердца!
Быть ближе нельзя, но и дальше нельзя быть, пожалуй.
Откуда, когда, почему это всё началось?
Тот путь, что от матери сына уводит, тяжеле,
Чем путь отступленья, где роты расходятся врозь,
Чем путь в кандалах по этапу сквозь посвист метели.
Где розни начало? Сегодня ли, час лишь назад
Из тёмных глубин поднялся этот призрак разлада?
И мать ужаснулась, поняв, что сыновний взгляд
Таит отраженье чужого и чуждого взгляда.
Иль в прошлую зиму, когда, не смыкаючи глаз,
Ждала до утра и, заслышав звонок, закричала
От счастья, от гнева, от мук, от всего, что тотчас,
Обрушась на сына, под матерью пол закачало?
Иль раньше, когда ни за что обругал он со зла
Товарища школьного… Боже, что с матерью сталось!
Она в исступленье пощёчину сыну дала,
А ночью от этой пощёчины в муках металась.
Иль раньше ещё, иль почти что от самых родин…
Ведь против капризов его у неё, одинокой,
Лишь ласки бессильным оружием были, а сын
В крови уже нёс эти взрывы гордыни жестокой.
С весны ли, когда ты, девчонка, играла с судьбой,
Когда ещё доброго не отличала от злого
И не понимала, что жизнь разочтётся с тобой,
Что будущее подчиняешь ты власти былого.
О промах ребяческий, непоправимый вовек,
Хоть всё перечёркнуто в давнем свидетельстве неком…
Как страшно, когда самый близкий тебе человек
Мучительно видится самым чужим человеком!