Ах, как же это важно, как же нужно
В час, когда беды лупят горячо
И рвут, как волки, яростно и дружно,
Иметь всегда надежное плечо!
Неважно чье: жены, или невесты,
Иль друга, что стучится на крыльце.
Все это - сердцу дорогие вести.
Но всех важней, когда все это - вместе,
Когда жена и друг в одном лице.
Пусть чувства те воспеты и прославлены,
И все-таки добавим еще раз,
Что коль любовь и дружба не разбавлены,
А добровольно воедино сплавлены,
То этот сплав прочнее, чем алмаз.
А если все совсем наоборот,
Вот так же бьет беда и лупит вьюга,
И нет нигде пощады от невзгод,
И ты решил, что тут-то и спасет
Тебя плечо единственного друга!
И вот ты обернулся сгоряча,
Чтоб ощутить родное постоянство,
И вдруг - холодный ужас: нет плеча!
Рука хватает черное пространство.
Нет, не сбежала близкая душа,
И вроде в злом не оказалась стане,
А лишь в кусты отпрянула, спеша,
Считая бой проигранным заране.
И наблюдая издали за тем,
Как бьют тебя их кулаки и стрелы,
Сурово укоряла: - Ну зачем
Ты взял да и ввязался в это дело?!
Вот видишь, как они жестоко бьют
И не щадят ни сил твоих, ни сердца.
А можно было и сберечь уют,
И где-то в ямке тихо отсидеться.
И вот, сражаясь среди злой пурги,
Ты думаешь с отчаяньем упрямым:
Ну кто тебе опаснее: враги
Или друзья, что прячутся по ямам?!
И пусть невзгоды лупят вновь и вновь,
Я говорю уверенно и круто:
Не признаю ни дружбу, ни любовь,
Что удирают в трудную минуту!
Да, в мире есть различные сердца.
Но счастлив тот, я этого не скрою,
Кому досталось именно такое:
В любое время, доброе и злое,
Надежное навек и до конца!
Эдуард Асадов

Дождь вышивает в лужицах узор
И крестиком,и ноликом,и гладью.
А надо мной-в бруснично-алом платье
На пепельной подкладке-модник-зонт!
Он многолик:раскрытый парашют,
И фресок серебро на своде храма,
Он компаньон,защитник и охрана,
И важный королевский атрибут.
Мой фехтовальщик с проливным дождём-
Блестит рапира,сжатая рукою!
А Оле по прозванию Лукойе
Наверняка свой зонт узнал бы в нём.
Арена, где танцуют капли степ,
Радар небесный,и"сезам,откройся",
И Роза Мира цвета"пепел розы"
С волшебной силой в каждом лепестке.
Плывём меж струй,подобно кораблю,
Прокладывая курс в осеннем море.
С дождём сливаясь,алый парус вторит
Напоенному вдоволь сентябрю.

Осыпаются астры в садах,
Стройный клен под окошком желтеет,
И холодный туман на полях
Целый день неподвижно белеет.
Ближний лес затихает, и в нем
Показалися всюду просветы,
И красив он в уборе своем,
Золотистой листвою одетый.
Но под этой сквозною листвой
В этих чащах не слышно ни звука.
Осень веет тоской,
Осень веет разлукой!
Поброди же в последние дни
По аллее, давно молчаливой,
И с любовью и с грустью взгляни
На знакомые нивы.
В тишине деревенских ночей
И в молчанье осенней полночи
Вспомни песни, что пел соловей,
Вспомни летние ночи
И подумай, что годы идут,
Что с весной, как минует ненастье,
Нам они не вернут
Обманувшего счастья.
И.Бунин

Жадность
Н.П.Кончаловская
Слушай! Ты умеешь жадно слушать пенье?
Жадно нюхать свежесть, жадно встречи ждать?
Если не умеешь - выстрадай уменье,
Тот, кто взять не может, что он может дать?
Нет на свете меры, чтобы чувства мерить,
Если песню знаешь, ты ее мне спой.
Буду жадно слушать, буду жадно верить,
Пусть я буду жадной, лишь бы не скупой.

Катись к чертям, плохое настроение,
Давай, подруга, сходим в ресторан…
Погасят нам к спокойной жизни рвение,
В рюмашечке веселые сто грамм.

Да брось, подруга, мы с тобою взрослые,
Не страшен нам из сплетен компромат.
Как зеркало сверкает наше прошлое,
Но не дают за чистое наград…

Живем всю жизнь, с раскаяньем, с оглядкою …
А чем с тобой обязаны, кому?!
Вопрос извечный, с вечною отгадкою -
Обязаны, лишь Богу одному…

Катись к чертям, плохое настроение,
Давай, подруга, сходим в ресторан…
Погасят нам к спокойной жизни рвение,
В рюмашечке веселые сто грамм

Любовь – как сон, прекрасный

сон!

Он то приходит, то уходит,

Он радость, грусть с собой

приводит.

Любви коварной нежный сон.

Любовь – как дым, белёсый

дым.

Он тает, быстро растворяясь,

Слегка ресниц твоих касаясь.

Знаком он юным и седым.

Любовь – как дар, небесный

дар!

Она с рожденья нам даётся,

И в наших душах остаётся,

Пока в сердцах горит пожар!

Т.Лаврова

Она походкой горделивой шла,
Лишь взглядом зацепив прохожих,
Так плавно, будто облачко плыла.
Такая! На земную не похожа!
Лучатся искорки в её глазах,
Чаруют,нежным светом зазывают…
« Счастливая!»- во след кто-то сказал,
« Любимая!»- завидуя, бросают.
И шепчутся соседки у ворот,
Вздыхают и по-женски понимают,
Откуда красоту она берёт,
Улыбку у прохожих вызывает.
«Любимая» по улице идёт!
« Счастливая»- всегда неповторима!
И если сердце женщины поёт,
То женщина всегда красива!

Мелодия французского шансона.

Он очень долго рисовал, неброско
лишь тело без души и без лица…
И нежность линий карандашного наброска
звенела, позабыв… небесные цвета.
Под музыку французского шансона
под звёздами, которые не спят…
Блокнот с карандашом, не расставались долго-
фигурка становилась ярче … во сто крат…
Без ревности, но с чувством сожаленья
жена листала старенький блокнот.
Под музыку французского томленья
фигурка ожила перешагнув преграды нот.
Рояля клавиши наигрывали звуки…
Шарль Азнавур – Венеция… канал.
Фигурка карандашная,внезапно стала грустью-
Он, видимо любил. Он Чувство… рисовал…

Я
для Вас
загадала желание
Быть счастливою очень
, очень!
Повидать все земные радости,
Пересечь
все границы мира,
Перепробовать жизни сладости,
Запивая любви эликсиром.
Пусть фортуна порою упряма,
Закричите на всю округу:
«Я сегодня
счастливая самая,
Я сегодня красивая самая,
И другой никогда не буду…»
Пусть прольется средь нас расстояние,
Да и это неважно, впрочем,
Этой летней и жаркой ночью
Я для
Вас загадала желание
Быть счастливою
очень, очень…

Он не любил, но он был зол, Что под руку ее не вел, Что не ему, садясь за стол, Она дарила взгляды. Он злился на себя за то, Что для нее он был никто - Не он ей подавал манто. Не он стирал помаду. Его костюм был строг и бел. Он все, о чем мечтал, имел, Но ни чего так не хотел В своей богатой жизни. И злился, что сейчас не он Отвешивает ей поклон И что не он услышит стон, Летящий с губ капризных. Он в гневе был и сам не свой Следил за чьей-то там рукой, Скользящей вниз, под стол, змеей, Где все скрывали тени.
А он пил водку и молчал. Он думал: Нет, он точно знал, Что все на свете бы отдал, Чтоб те обнять колени.
Прокуренная тишина, И лунный камень из окна. Лишь где-то плакала струна, А где, не ясно точно. Полутрезва, полупьяна, Прекрасная, прошла она Под руку с тем,
кто мог до дна Испить ее той ночью.