И наука пошла сразу в гору,
Не учёба, а полный экстаз,
Сколько я посетила кафешек,
Сколько дач, сколько саун, "атас."
Что писала в дипломе, не помню,
Да и был ли, тот самый диплом,
В кабаках, на югах и на взморье,
Везде я сдавала «экстерном» и ртом.
Так что я молода, перспективна,
По «душе», я работу найду.
Не беда, что диплом мой фиктивный,
Важно то, что я Шефу, даю.

Специалистка.

Уродилась я с детства, блондинкой,
Ноги длинные, фигура и стать.
Говорили мне умные люди, их много,
Что природой дано, применять.
Я закончила, кое-как ВУЗик,
Там училась я, лет, этак пять,
И на преподах Альма-матер,
Я науку сию, начала постигать.
Та наука, она же простая,
Коль пятёрку захочешь в зачёт,
Надо с преподом договориться,
Чтобы встретится на тет-а-тет.

Им крохотную пенсию дают,
Они считают медяки в аптеках,
А нас не гложет стыд, не душит боль,
За что всё это им и кто за всё ответит?

И только искра божия не покидает их,
Она в их душах, и глазах осталась,
Жалейте одиноких стариков,
Которых обрекли на нищенскую старость.

Искра божия.

Я часто вижу одиноких стариков,
Несчастных, брошенных и слабых,
Но искра божия ещё, в их светится глазах
И стыдно за всех нас и за Державу.

Они прошли и голод, и обман
И тяжкий труд, ушедший коммунистам, на закланье,
Как отплатили им, не совестно всем нам,
Что на углах они стоят и просят подаянье?

Мне в жизни интересен, важен, только бизнес,
Любовь-морковь, семья, всё это не по мне,
Пусть сдохнут все в округе из-за кризиса,
Мне хоть бы хны, я всюду на коне.
Теперь мечту имею, сладострастную
И в депутатшы я хочу попасть,
Есть всё, что надо у меня и я не алчная
Ведь мне осталось получить лишь только власть.

«Железная» Леди.

Всем привет, я железная Леди,
Имею свой бизнес, в список Форбса, я рвусь,
Мне не важны сантименты и люди,
Я только лишь к сверхприбылям стремлюсь.
Взялась за дело я, как за конюшни Авгий,
Мне всё по силам или по зубам,
Все ходят, по струне и в офисе, и в банке,
Когда я приезжаю по делам.
Я всех по бизнесу «имела», в самых разных позах,
А если не смогу сама, то связи подниму,
Я отымею всех, до самых «помидоров»,
Коль что не так, пеняйте на судьбу.

Кто на работе, кто в дороге, кто в гостях,
Но все спешат к заветной общей цели,
Присесть за стол, включить компьютер, второпях,
Общение на нашем форуме, продолжив в нужной теме.

И пусть, порой, у нас, как бане жарко,
Кого-то шпарят веничком, ну а кому-то достаётся, лишь массаж,
Все мы общаемся, мы все друзья и времени не жалко,
Простите автора, за этот полупоэтический пассаж.

Нет, я не Байрон.

Нет, я не Байрон, я другой
И рифмы, складывая в строки,
Хочу, чтоб поняли все Вы,
Как мои чувства к Вам, глубоки.

Мы с Вами все из разных мест,
Но мы повязаны «инетом»,
Я не могу представить и на краткий миг,
Что в «Одноклассники» зашёл, а Вас там просто нету.

Плодятся, множатся и хорошеют мои крыски,
Я их кормлю, лелею и люблю
И в тайне, я ношу домой огрызки,
В столовке на работе их беру.

Меня возненавидела жена, надулась тёща,
Под крыс, я её комнату отдал,
Детишки продают крысят на рынке,
Забросив школу, копят капитал.

Я так люблю, я так привязан к тварям этим,
Их не сравнить, ни с птицей, ни с котом,
Они пищат, плодятся, совокупляются, толстеют
И счастье приходит с ними в дом.

Моя любовь.

Люблю передачу я «В мире животных»,
Умилялся Песковым, Дроздов был очень мил,
Любовь мне привили, они, к разным животным,
Но, по-особенному , я крыс полюбил.

Никто любви мне этой не заменит,
Я крыс люблю, как на душу бальзам,
Держу я их и в спальне и на кухне,
Вот скоро снова роды, если хотите, я продам.

Ей надо, чтобы я с врагом, погряз в сраженьях,
Покрылся шрамами, был убелённым сединою, как старик,
Меня не покидает ощущение,
Что не «доделанный», какой-то я мужик.

И мебель у меня стоит не по фен-Шую,
Квартира, оставляет лучшего желать,
Не там работаю, немного получаю,
Так стоит ли такую нудную мадам, мне в жёны брать?

Настоящий мужчина.

Мне женщина знакомая поведала однажды,
Что на мужчину, настоящего, я вовсе не тяну,
Ни шрамов, ни седин, врагов не слишком много нажил,
А главное морщины не стянули кожу всю мою.


Вот странно, ведь все признаки мужчины, я имею
И всё в рабочем состоянии, вполне,
Так почему, ко мне такое отношенье,
Я голову «сломал», не ясно это мне.

Я не люблю.

Я не люблю снобизм и жлобство,
Мне также эгоизм не по нутру,
Не любы мне ни лень и ни притворство,
Безропотность и равнодушие к врагу.

Мне также не стерпеть, когда под зад коленом,
Кому-то слабому, безвинному дают,
Мне это всё претит, до омерзенья,
Как и то, когда взятки суют и берут.

Я многим в этой жизни недоволен,
Я многое бы переделал в ней,
Да только говорят, что парень болен, может старомоден,
Раз так не любит окружающих людей.

Не до изысков здесь и не до скатертей,
На сумрачных столах лишь пепел, да стакан,
Хочу, я всё послать к «ядреней матери»,
Но не могу, привык и вовремя никто не подсказал.

Тут не место воле и амбициям здоровым,
Здесь водкой и вином, «заряжен» балл,
Здесь те, пропивают жизнь, с лицом суровым,
Кто за порогом здешним ничего не потерял.

Когда-то надо, вдруг, с утра, остановиться,
Нутром я чувствую, что я надежд твоих не оправдал
И если мне, до срока, не хочется с жизнью проститься,
Завязывать мне надо, иначе, в итоге, плачевный финал.

Кто виноват?

Кто виноват, что всё вот так случилось,
Меня всё меньше тянет каждый день домой,
Иду туда, где в дымно-водочном угаре,
Жизнь прожигается многими, не только мной.

Где мне всегда нальют в пластмассовый стаканчик,
Палёной водки, закусить дадут,
Куда честной народ, идёт, как шаромыжник,
Последние копейки, убивая тут.

Они во мне рождаются с подачи Вашей,
Каких-то ваших мнений, слов и фраз
И если это мне запало в душу,
Стихи рождается, мгновенно, в то же час.

Не претендую я на гладкость рифм и строк,
За четверть часа, не создать бессмертное творенье,
Но если, прочитав, задумались или улыбнулись ВЫ,
То значит, я не зря писал стихотворение.

К читателю.

Дорогой читатель, здравствуй!
Хочу все точки расставить я, над «и»,
Я вовсе не поэт и наш создатель,
Меня не осенил знамением своим.

Я не изливаю душу ежечасно,
Стихи не льются из меня бурною рекой,
Как это было у поэтов гениальных,
Ни Пушкин я, ни Лермонтов, другой.

Она бывает в гриме чёрном, значит, это «Готы»,
А если в розово-лиловом, то все, «Эмо», называют их,
Ах, наша молодёжь, так что с тобой, куда идёшь, кто ты,
И как, порой, бывает страшно мне за них.

Ведь это все они, и скоро, обзаведутся собственными детками,
Кого же смогут, и по подобию своей натуры, создадут,
Что дальше будет, с их детьми и нашими потомками,
Когда такие «предки», собственные семьи заведут.

Молодёжь.

Какая, у нас, нынче молодёжь?
Кого мы воспитали, что с ней дальше будет?
Нет уважения к старшим, ни на грош,
Она увлечена собой, себя лишь только любит.

Идёт она с пивной бутылкой, ведь только с ней она дружна,
Всегда, она обкуренная, стойко, длинной сигаретой,
Она гогочет и сидит, вальяжно, в транспорте всегда,
А летом, на проспектах, ходит чуть полуодетой.

Где та миссия, что в проблемах нам поможет?
То войны, то вожди, то криминал.
За что разгневан на страну наш Боже,
Раз нас, ни разу, так и не обласкал?

Загадка в чём страны моей огромной,
Какое будущее ей можно предрекать?
Кто нас спасёт, кто к этому способный,
А может сами мы и никого не надо звать?

Как жить?

Как жить по совести и чести,
Когда вокруг сплошные подлость и обман,
Когда лишь нехорошие в эфир выходят «Вести»,
Когда включать не хочешь голубой экран.

Ведь, что ни день, то снова заваруха,
В правительстве, на биржах и в Чечне,
Неужто, эта в жизни нашей постоянная «непруха»,
Так не закончится, у нас, никогда и нигде.

Нас эта сила косит, всех и без разбора,
Без лишних демагогий и речей.
И, как итог, страдают наши дети, жёны,
Отцы, мужья, уходят из семей.

Тут нет защиты, а о «противоядии», здесь нет и речи.
И если случается это, то просто беда,
Как «дорого обходятся» нечаянные встречи,
Как много мы теряем иногда.

Нечаянная встреча.

В жизни так бывает, что нечаянная встреча,
Занозой, в сердце остаётся и болит,
Увидев женщину всего-то лишь однажды,
Нас снова тянет к ней, как кнопку на магнит.

Чудовищной бывает эта сила,
Её не можем мы преодолеть,
Тут всё идёт «под нож», ничто здесь не является мерилом,
Мы, как зомбированный солдат, идём на «смерть».

Мы в кухню ходим все строго по графику,
В туалете и ванне, такой же висит,
Дисциплина и строгость везде и повсюду,
А милая тёща, за всем этим следит.

Не хватает нам на всё моей зарплаты.
Тёщи пенсию, прячем строго в «чулок»,
До покупки новой квартиры,
Потерпеть нам придётся чуток.

Но жена терпеть, увы, не хочет,
Она, через два месяца, опять должна родить.
Беру я молоток, ножовку, гвозди, пару досок
И начинаю для малого, будущего, люльку мастерить.

70. Стойкость.

Я, муж-кремень, смеётесь, не бывает?
Я Вам честное слово даю.
Не изменял, не изменяю, и не тянет,
Меня встать на скользкую эту стезю.

Не мне ходить налево, ведь семейство,
Изо дня в день, меня со службы ждёт,
Жена, детишек пятеро и тёща,
В «хрущёбе» однокомнатной, оно со мной не пропадёт.

Я сколотил им наскоро палати,
Здесь каждый знает полки номер свой,
У всех есть сантиметры территории,
В которой он хозяин и герой.

Мы, за год, итожим, все свои грехи,
О победах наших, впрочем, не забыв.
Если поровну, и тех, у нас, и тех,
Значит Бог, прекрасно год, для нас, сложил.

Третий день «ревёт» на улице метель,
На экране телевизора, «Метелью», Орбакайте, сердце «рвёт».
Пусть всё будет хорошо, ты только, в лучшее и доброе, поверь.
И, с надеждой и любовью, отмечай, свой Новый Год.

Метель.

Третий день «ревёт» на улице метель,
А, в наушниках, «Метелью», Пугачёва, сердце «рвёт».
В Новогодней лихорадке, приобретений и потерь,
Я, как все, готовлюсь встретить, Новый Год.

Как всегда, накрою пышный стол,
К «чёрту» кризис, пусть всё будет, как всегда.
Позвоню друзьям, узнаю, как у них и что,
Пожелаю, всем им, счастья, на года.

Бывают, и по жёстче в жизни повседневной превращения,
Здесь хирургия, начинает за изменения, выставлять валютный счёт,
Мужчина, вдруг, становиться, после хирурга скальпеля, дивчиной,
А, часто, мимикрируют, да так, что всё наоборот.

Как нас замучили людей метаморфозы,
Был бедный, став богатым, товарищ, никого не узнаёт,
Сел в кресло, стал, чуть «ниже БОГА», депутатом,
Он ВАМ ни помощи, ни руки, не подаёт.

Что делать нам, мы так, порой, меняться начинаем,
Нет прежних, всем милых форм, ни в деле, ни в душе.
Как будто, раньше времени, мы наше тело покидаем.
И жизнь, вторую, третью, мы начинаем проживать уже.

Была невеста так нежна и симпатична,
А став женой, мужчина, перестал её, вдруг, узнавать.
Халат одела, косметику с лица всю удалила,
«Включила» тон другой, и начала, «права качать».

Мужчина, тоже, до неузнаваемости, «мельчает».
То, был галантен, розами весь путь невесте устилал.
А, мужем став, жене, он ничего не покупает,
Он, неожиданно, стал жмотом, свет которых, не видал.

На собеседовании, представившись, спецом-трудягой,
Иной работник, начинает, вдруг, «баклуши нагло бить».
Мужчина верный, который, женщину сосватал,
Вдруг, в ловеласа, превращаясь, ей начинает изменять.

Метаморфозы.

Как часто, метаморфозы происходят, на планете.
Мы сами все меняемся, как вкусы и погода, иногда.
Изменчивы, как хамелеоны, и перемены эти,
Мы видим в жизни нашей, всюду и всегда.

Мы музыку включаем, в раздумьях, помогает нам она.
А можем в тишине грустить, кому, как доведётся.
И, вроде ни коснулось нас, ни горе, ни беда,
А настроение поднять, никак, ничем, не удаётся.

Душа у нас грустит, ей надоело, видно, жить в «мажоре»,
Душа, имеет право, нам состояние, выбирать.
Звучит мелодия, мобильника, в кармане куртки, в коридоре.
Ваш, кто-то, вдруг, почувствовал, что настроение, ВАМ, нужно поднимать.

Когда подступит грусть…

Когда подступит грусть, не надо огорчаться,
Нам в жизни всем, «тайм-ауты» нужны.
Душа не может жить и постоянно всему, и всюду, «улыбаться».
Ведь для неё, и переживания, необходимы и важны.

Мы грусть свою нежданную, порой, себе и объяснить не можем,
С утра в душе, как чьи-то, «кошки поскребли».
В такие дни, мы жизнь свою итожим,
Надеемся, что будут только светлыми, все остальные дни.

А пиво, как быть с ним, ведь мой пивной животик,
Затребует, два литра каждый день, как ни крути,
А сладкое, как отказаться от тортов и заварных пирожных,
Я так люблю чаёк пошвыркать и, чем-то, его сладким, закусить.

Что делать с хлебобулочной, мной тоже уважаемой продукцией?
Как можно мне пельмени, есть без хлеба, Боже, упаси.
А, бутерброды, трёх этажные, любимые и вкусные,
С чем колбасу и сыр, в духовке, для биг-мага, замутить.

Нет, дал я маху, решив в «стройняшку» превращаться.
Так получается, что есть, вообще, не надо мне давать.
А может всё оставить, так же, ведь худеть, никак не получается,
А, на проклятые весы, мне больше, не вставать.

Худею.

Встал, как-то на весы и чуть не обомлел,
Сто двадцать килограммов, мне стрелка показала, где-то,
Всё, я решился и, чтобы не было с фигурою проблем,
Я, с понедельника, сажусь на плотную диету.

Решить то, я решил, но как мне это всё проделать?
Как свой, ещё не старый организм, уговорить, со мной поголодать?
Ведь он привык, давно и завтракать, и по часам, обедать,
Врагу, мы с ним, ничего не отдаём, и ужинаем всласть.

Удача, в скачках, никому и никогда, не помешает,
Везение, здесь, довольно редко, имеет место быть.
Как, лошади, после забега, фыркают устало,
А, у жокеев, проигравших, грустный и печальный вид.

Вот так и в нашей жизни часто происходит,
Не тех, мы с ВАМИ, «лошадей» в забег берём,
«Жокеи», предают нас, и безжалостно, подводят,
Нет, ни на тех, мы с ВАМИ «ставим» и напрасно, счастья ждём.

Скачки.

На ипподроме, старом, ветхом, и «видавшим виды»,
По выходным, толпиться, и волнуется народ.
Здесь скачки происходят, здесь, у всех, свои кумиры,
Здесь «балом правят», лишь, удача и расчёт.

Ты можешь, через четверть часа, здесь, внезапно стать богатым,
А можешь, без проблем, и нищего суму, примерить на себя,
Играют лица разные, простые «смертные», бандиты, нувориши, депутаты,
Здесь страсть к наживе, у вся и всех, «во главе угла».

Жокеи и лошадки, всей публике, известны повсеместно,
А в их тандеме и союзе, кроются победа и успех.
Сигналы гонга, всем извещают о начатых заездах,
И в клочья, у продувших, вверх карточки, летят, как фейерверк.

Всему на свете, имеется логический конец, как ни крути,
Как ни обманывай, и не оттягивай, в семье, признание «с повинной»,
Как на «Голгофу», нам обоим, предстоит взойти
И рассказать, всю правду, нашим «половинам».

И будут впереди, и слёзы, и разборки, с криком,
Ведь резать «по живому», оно больней вдвойне,
Нам «плен» дороже оказался, как и признание с «убийством».
Чем жизнь, без любви, в хорошей, на первый взгляд, семье.

Плен.

Мы, добровольно оказались, с тобой, в «томительном плену»,
Любовью неземной, друг друга, прочно захватили.
На наше счастье, а может, на вселенскую беду,
Покажет жизнь, а мы с тобой, семью создать решили.

В любви своей, мы утонули, так глубоко и так стремительно,
Что, круг спасательный, нет времени искать в её «волнах»,
А наши семьи, ждут нас терпеливо и томительно,
Пока, с тобой, мы утопаем, в собственных грехах.

Он начинал, был молодым, когда ещё в разъездах,
Цирк «Шапито», шатёр огромный свой, повсюду раскрывал,
Он спал, гримировался, на коробках, у вольеров,
Он верою и правдою служил, и ничего взамен не брал.

Он выходил смешить, с температурой, и с больными травмами,
На так, до слёз, до самозабвения, любимый им манеж,
Ведь, цирк, не цирк, когда нет клоуна в программе,
Такого быть не может, ведь он-«коверный», он же больше чем главреж.

Сидел, в последний раз, усталый, старый клоун на манеже.
Рыдая, по нему, как по покойнику рыдает безутешная вдова,
И в этот миг, его никто не смог, ни успокоить, ни утешить,
А он бы всё отдал, чтоб, вспять, повернуть, ушедшие года.

«Ковёрный».

Затих бравурный марш, на цирковой арене,
Погасли фонари, вся труппа замерла, с него не сводит глаз,
Сидит «ковёрный» клоун, на барьере,
Сегодня, в цирке, он выступал последний раз.

Он, сорок лет, работал здесь, и был кому-то нужен,
До слёз, он публику репризами смешил,
Он падал, так потешно, на арене, в стружки,
Что, не поддельную и чистую, любовь народа заслужил.