Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж.
Королева играла- в башне замка -Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа.
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
И. Северянин.

На берег реки прямо из ворот выбегу.
В небо погляжу я на облака белые.
Облако одно, лёгкое, как пух, выберу.
И тебе не нём напишу письмо первое.
О любви своей всё тебе скажу искренне,
Отыщу слова, главные слова, сильные.
К сердцу я прижму облако-письмо чистое,
А потом его в небо отпущу синее.
Ты плыви по небу, ты плыви по небу, ластонька.
Над Землёй огромной ты плыви по небу мирному.
А потом однажды, а потом однажды ласково
Постучи в окно, в сердце постучи к милому.
Если он в ответ глянет на тебя холодно,
Если не поймёт этого письма первого,
Вида не подай, мимо пролети, облако.
Мимо пролети, облако-письмо белое.
Ты плыви по небу, ты плыви по небу, ластонька.
Над Землёй огромной ты плыви по небу мирному.
А потом однажды, а потом однажды ласково
Постучи опять, в сердце постучи к милому.

Могла б давно я провалиться в ад,в тартарары, сквозь землю, в неизвестность,
когда б не сердца золотая песня,
когда б не твой, меня держащий взгляд.
Меня неудержимо тянет вниз
или возносит вихрем смертоносным,
но я держусь за нежность,как за остров,
как держится лунатик за карниз.
А если покачнет меня недуг,
чтоб удержаться, так немного надо:
кусты орешника или людского взглада -
восторженный и жалобный испуг.
Н.Астафьева.

Придёшь… Ты обязательно придёшь.
Нет сил во мне, чтоб этому не верить.
Откроются незамкнутые двери –
Ворвёшься ты, как в полдень тёплый дождь.
Придёшь!
Поймёшь… Ты обязательно поймёшь
Нелепость ссор, нечаянность разлуки.
Положишь мне на плечи нежно руки –
Так нежно, что пройдёт по телу дрожь.
Поймёшь!
Вернёшь… Ты обязательно вернёшь
Со мною вместе наши все потери.
Расплесканное счастье в полной мере
Из родниковых губ в меня вольёшь.
Вернёшь!
Возьмёшь…Ты обязательно возьмёшь
Слова прощенья, сладкий шёпот страсти;
И в них, чтобы нам снова не расстаться,
Сгорят непонимание и ложь.
Возьмёшь!
Придёшь, поймёшь, вернёшь ты и возьмёшь…
Уж от свечи к дверям склонилось пламя,
Стучит подъезд весёлыми шагами –
И слышу я, как ты ко мне идёшь!
Идёшь!.

Я знала, конечно, ты любишь другую.
И, значит, любви не ждала.
Ты помнил всегда лишь её-дорогую.
А я. дорогой не была!
Ей выпало быть самой лучшей на свете.
А мне.просто рядом пройти.
Зато у меня был мой ласковый ветер.
В бессмысленном долгом пути!
Зато искромсав свою душу на части.
Напившись тоски допьяна.
Я знала безбрежное горькое счастье.
Какого не знала она!
Я знала украденных встреч полуправду.
И, неба коснувшись рукой.
В твоём даже самом беспечном «до завтра!»
Весь мир размещала легко!
Я знала, как плачет разлука шальная.
Что берегу шепчет вода.
Я знала так много, о чём не узнает.
Родная твоя.никогда!
Я знаю, другую ты любишь безумно…
Когда-нибудь, словно в бреду.
Я выйду в рассвет и тихонько разуюсь.
И к солнцу пешком побреду!
И будет мне скатертью падать дорога.
И утро дрожать на весу.
И ты не узнаешь, любимый, как много.
Я счастья.с собой унесу!

Наверное, мы всё-таки мечтатели.
Не веруя в пророчества и сонники,
мы кузькиной парижской богоматери
языческие верные поклонники.
Мы славно покуражились в малиннике,
хоть обжигались пару раз крапивою,
но не считайте нас своими, циники
с улыбочкой приклеенной глумливою.
Мы просто чаще дуем на горячее.
Бескомпромиссис - больше нам не жёнушка.
А всё, что остаётся непотраченным,
складируем подстилками на донышко
судьбы, чтоб не впивались рёбра жёсткости
в хребтины сколиозные усталые.
Трёхмерности повыпрямлялись в плоскости,
по краешкам немного обветшалые.
Но всё ж, какими б ни были сценарии,
и на какие ни бросало полюсы -
но мы не всё меж пальцев разбазарили,
и истощили вещмешки не полностью.
А взгляд назад - отнюдь не во спасение,
а только лишь для восполненья опыта.
Весеннее - по-прежнему весеннее,
от птичьих криков до любовных шёпотов.
Нас ветры жизни чуточку взлохматили,
слегка приблизив ангельское пение.
Наверное, мы всё-таки мечтатели -
потерянное, в общем, поколение.

Мы ждем любви, как маленькое чудо,
Как солнце по утрам, как летний дождь,
И вот она пришла,но чтоже будет,
Гадать мы можем вечность, может ночь.
Такое чувство нам не передать словами,могу лишь точно я одно сказать:тогда губами шепчешь тихо:
"Боже, чудо! Люблю тебя, люблю!" Не в этом суть!
"Хочу с тобою стать единым целым и раствориться
В теле, мыслях.ТОЛЬКО ОН!"
И чувствовать все время , как он дышит,
Живет ТОБОЙ, ТОБОЮ ЛИШЬ ОДНОЙ!

БЫЛЫЕ ГОДЫ.Былые годы не отдам,
С тобой не поделю.
Как ношу, сохраню их сам,
Сказав тебе:"Люблю."
Твои возьму и сберегу,
Как самый верный знак.
Ты знаешь: без себя могу,
А без тебя никак.
С.Баруздин.

Уютный ресторан. Печально плачут свечи.
В бокалах сладкий хмель искристого вина.
И музыка волной окутывает плечи,
Таинственна, как сон, и трепетно нежна.

Мне с Вами так тепло. Спокойны Ваши руки.
Как в колыбели, в них лежит моя ладонь.
Согрели душу мне пленительные звуки,
Янтарное вино и Ваших глаз огонь.

В их омуте, на дне, играют два чертенка.
Вы говорите мне безумные слова.
Ах, почему я вдруг теряюсь, как девчонка,
И, как в семнадцать лет, кружится голова.

Сегодня мы без слов друг друга понимаем.
Дрожат огни свечей в сиянии зеркал.
Мы с Вами никого вокруг не замечаем,
Как будто вдруг исчез огромный, шумный зал.

Я, как по волшебству, попала в Зазеркалье,
Горячая волна накрыла вдруг меня,
Глаза не могут лгать, они мне всё сказали.
Ах, как же мне тепло у Вашего огня!

Можно, я приду к тебе сегодня
Тихим шелестом проснувшегося леса,
Огоньком костра романтики походной,
Самой лучшей, но ещё не спетой, песней?
Можно, ветерком вдруг обернувшись,
В поцелуе я с твоим сольюсь дыханьем,
И к рукам твоим любимым прикоснувшись,
Для тебя зажгу рассвет я утром ранним?
Можно, я теплом тебя согрею
Сквозь метель, пургу и лютые морозы?
И прохладой в знойный полдень я сумею
Обернуться для тебя, навеяв грёзы.
А вечерней зорькой сев у изголовья,
И глаза твои целуя осторожно,
Я укрою тебя лаской и любовью
В мире прошлого и будущего, можно?