И выручали эти маски в достижении моих корыстных целей,
Играть в них роли нужные, мне нравилось, и тут я был герой.
И одурачивать людей и нравиться умел я,
Ну, а иные мои роли, те тянули просто, как на «Оскар», золотой.

Так многие из нас и носят до сих пор чужие маски.
И наше увлечение такой игрой, не получило неприязнь и сбой.
Добились этим в жизни многого, теперь живём, как в сказке,
Вот только нам уже не быть самими и собой.

Маски.

Я не заканчивал ни театральных ВУЗов, ни училищ,
Не преподавали мэтры мне на сцене мастерства урок,
Но в жизни, я дальновидный был товарищ,
Имея в арсенале, много разных масок на лице и это шло мне впрок.

Я фантастически умел менять на людях маски и обличья,
В зависимости от того, с кем предстоял мне диалог,
Я для одних бывал, верх воспитания и приличья,
А для других, я просто мразь и хам, такое поведение и слог.

И сколько роковых ошибок не суждено нам было сделать,
И сколько бы в кровавых битвах мы не сломали копий и мечей,
И сколько бы людей не угодили в пропасть,
И от пустых хлопот, в бессонницу ночей.

Увы, не знаем мы, что ждёт нас впереди, в дальнейшей жизни,
Раскидываем карты и гороскопы изучаем каждый день,
Пытаемся судьбу узнать мы по ладошек, линиям,
Чтобы хоть что-то наперёд узнать о ней.

Если б знать.

Ах, если б знать, где в нашей жизни будут «минные поля»,
Где обухом по лбу, за что и кто огреет,
Кто друг, а кто предатель у тебя,
Кто точит зуб, а кто в трагедии согреет.

Как было бы прекрасно в нашей жизни, что порой,
Нам преподносит всем нам нежданные сюрпризы,
Как ошибаемся мы в людях, за которых стояли некогда горой,
Какие нам они неизлечимые наносят раны и обиды.

() () () () ()

Где хахаля мне взять, где есть прокат таких или аренда,
Быть может, кто-то мне подгонит мужа своего,
Не надо насовсем, Вы что, на время,
Я заплачу по Вашей таксе за него.

Как хорошо иметь отзывчивого друга,
Которому ненадобно готовить и стирать,
Который по звонку придёт, когда Вам это надо,
По списку неполадки устранять

Всё я решилась и в пучинах интернета,
Есть сайт знакомств и там, как раз идёт об этом речь
Я «хахаль», набираю в рамочке для текста
И жду тебя для плодотворных и интимных встреч.

Хахаль.

Я женщина не молодая, одинокая,
Вот про таких особ, как я, судачат люди, что она ещё «в соку»,
И всё бы ничего, но не достаёт, для счастья полного, мне хахаля,
Не мужа, что Вы, я больше замуж не хочу.




А был бы для утех, для плотских хахаль.
Да, для общения и посещения театра и кино,
Что б всё путём и ни валился на бок стол, и не искрил у лампы цоколь,
Мне больше ничего не надо будет от него.

И если даже целовали, то, как наказывали,
За отношение не современное моё, за честь в поступках, чистоту души,
Но смех у них не смех, они как звери, лишь оскаливали зубы
И как вампиры жаждали очередной и жертвенной крови.

Бог им судья, осовремененным подонкам,
Нет ничего святого в них, в их мыслях, душах и крови
И мне претит плясать под их дуду и бить под ритм чечётку,
Уж лучше быть для них посмешищем, чтобы быстрее сдохли со смеху они.

Посмешище.

Человек в нашем мире, как упрямое детище,
Каждый хочет быть современным, ничем не выделяясь из толпы,
Только я всю жизнь прожил посмешищем,
Вызывая смех у тех, кто встречался мне на жизненном пути.

А был, по их словам, смешон, по их определениям, не моден,
Бельмом в глазу, пятном, у каждого из тех,
Кто раздвигал локтями, предавал, кто был всегда от совести свободен
И танцевал у слабых, беззащитных, на костях.

Такие современные натуры,
Которые сейчас, у всех в почёте и в чести,
Всегда меня опережали, раньше «двигая фигуры»,
А я везде лишь сопли, им на потеху, наматывал на кулаки.

И бился лишь голкипер, Акинфеев,
Один пытался выручить и не дать всеобщему позору ход,
Он здорово сыграл, он был прекрасен в сэйвах,
Своей спиной он прикрывал страну, болельщиков, народ.

Нам, даже Гус-великий, в этот вечер, оказался не помощник,
Везло нам с ним всегда, он супер тренер, что греха таить,
Но видно, нашей беспринципности, он стал заложник,
И повторилось всё, как встарь и ничего уже нам в головах не изменить.

Аршавин, Павлюченко, Березуцкий,
Да и другие, не смогли сыграть в иной футбол,
Когда от их игры зависело, по сути,
Забьют ли нам СЛОВЕНЦЫ в Мариборе, главный гол.



И вышли, вроде, как всегда, мы все уже привыкли,
Что наши соколы, пойдут опять с атакою вперёд
И мысли даже у болельщиков страны огромной не возникло,
Что наша сборная на мировой чемпионат не попадёт.

Всё как встарь.

Ну, вот и всё, мы снова в мировом футболе на задворках,
На главный матч, как на войну, мы выйти не смогли.
Мы поперхнулись волею СЛОВЕНЦЕВ, их напором,
Желанием играть с начала, до самого конца игры.

Что толку, что мы в нашей паре были фавориты,
Что проку, что у нас Европы бронза за спиной,
Обидно и смешно смотреть на наших футболистов,
Которые, не впечатлили никого своей игрой.

А нас всё кормят лучшими посулами в грядущем,
Какая не придёт, не сядет в Кремль власть,
Кого бы в нашу Думу не избрали,
Все просят нас немного подождать.

Мы что не заслужили лучшей доли,
Нам кем-то выбрана, на будущее, бараков нищета?
Мы пенсию достойную своим трудом не заслужили,
Мы можем только в жизни маяться и больше ни черта?

А может не в народе нашем дело?
А может нашей властью, снова выбрана чужая колея?
Мне хочется, чтобы это прочитали не простые смертные,
А те, кто нами правит, кто пригрелся у руля.

Тем кто у руля?

Как надоело слушать мне пустые обращения,
К народу, с думских и иных трибун.
Когда закончатся все эти словопренья,
Когда, мы все, увидим лучших перемен канун.

Что за страна у нас такая,
Где и когда случилась с ней напасть,
Когда мы станем с Вами жить по-человечески
И кончим уповать на нашу власть.

Ведь сколько мы прошли тяжёлых испытаний,
Борьбы и голода, репрессий диких, войн,
И сколько поколений, так и не дождались,
Что жизнь улучшится и станет, наконец, иной.

Их кочевая жизнь совсем не «сахар»,
Но лучше для артистов доли нет,
Когда заполнен зал, шумит балкон и партер
И не достать ни лишний, ни входной билет.

Но Слава к ним изменчивой бывает,
Есть роли и спектакли, значит, нужен, жив ещё актёр
И каждый раз их сердце у телефона замирает,
Когда вызывает их на пробы, новой роли, режиссёр.

И страшно им, когда предложений нет, от режиссёров,
Забвение приходит быстро, вот и старость у ворот,
Вы вспомните, всех, ушедших вникуда и умерших актёров,
Они ВСЕ с нами, они живы, пока их помним, мы, народ.

Актёры.
(посвящается, всем ушедшим от нас актёрам)

Все они выбрали, очень сложную дорогу,
На жизненном своём и творческом пути,
Профессий разных, очень много,
А им хотелось лишь мечту свою найти.

Нам только кажется, что всё у артистов просто,
На самом деле, очень горек их удел,
Всегда в разъездах или на гастролях,
То съёмки фильма, то в театре несколько премьер.

Сидела на морозе, маялась собака,
Хозяин в заведении, счастливо, бесшабашно пил,
Общаясь, матерясь под сигарету
И о своей собаке, он давно забыл.

Его не волновало, что друг четвероногий,
В такой мороз на улице сидит,
Поджимая озябшие лапы от холода,
За дверью, заворожено следит.

Я отвязал продрогшего беднягу.
Нашли мы дом хозяина его.
Пёс, напоследок, посмотрел таким щемящим душу взглядом,
Как будто извинялся за него.

Собака.

Ребёнок знает, алкоголизм, большая «бяка»,
Я был от края этой бездны, на вершок,
Увидев раз привязанную у пивняка собаку,
Я долго глаз её забыть не мог.

Был пёс ухожен, жил как видно дома,
А по породе чистокровный «дворянин»,
Трясло его от холода, и часть сугроба,
Согретая лишь собачим телом, уж подтаяла под ним.

И вроде человек я не конфликтный,
И кое-что умею, в самых разных областях,
В какую сторону я не возьму билет плацкартный,
А всё мне не живётся и не дышится в гостях.

Нет, ни семьи, ни крова, ни амбиций,
Нет планов на дальнейшее житьё,
Перемещаюсь, перекатываюсь из места я, на место
Как то растение, что оторвало от корней и ветром понесло.

«Перекати поле».

Растение есть известное в природе,
Растёт в степях, где ветер, нет воды и зной
И называется оно, в народе, «перекати поле»,
Как много у него есть общего со мной.

Как и оно, я долго не живу на месте,
Всё время я в движении, я в пути,
Всегда, на одно место приключения,
Мне удаётся, без труда найти.

Везде мне всё не так, не как хочу я,
Чего-то не хватает, в чём-то просто не везёт,
Ищу я жизни идеал повсюду,
Но хорошо всегда лишь там, где меня нет.

Всю жизнь прошёл я мелкими шажками,
Нащупывал дорогу, а уж потом шагал,
Не раздвигал в толпе народ руками
И никого я в ней не растоптал.

Перестраховка лучшей мне была наукой,
А страуса позиция, закономерный в ней итог,
И пусть не жмёт никто в приветствии мне руки,
Я никогда не отвяжу пуанты с ног.

На пуантах.

Я прожил жизнь свою, как будто на пуантах,
Я осторожно шёл, по ней, едва дыша,
В словах, поступках был предельно осторожен,
Боясь не навредить себе, всё делал неспеша.

Семь раз отмеривал, потом уж резал,
Везде я был «тише воды, ниже травы»,
В конфликты не вступал, врагов не создал,
Ведь неприятности мне были не нужны.

И начинаются у всех таких проблемы,
Им в коллективах, сразу не комфорт,
Они у всех, как кость большая в горле,
Им в жизни, как-то сразу, не везёт.

Они, как правило, идут своей дорогой,
На всё у них свой взгляд и свой черёд,
Им стадные инстинкты не по нраву,
Они не смотрят никогда начальству в рот.

А мы подвластные всем нашим атавизмам,
Всё с ними строжимся и боремся, нас в этом не унять.
Не осуждайте «белую ворону», это верх цинизма,
Не заставляйте оперения цвет, в угоду, поменять.

Белая ворона.

В природе не бывает совершенства,
Частенько сбои разные идут,
Бывает так, что белыми рождается,
Различное зверьё, то там, то тут.

И в стаде, прайде или стае,
Где появляется детёныш альбинос,
Он сразу средь собратьев выделяется,
Он не такой, как все, надолго и всерьёз.

Мы все не очень от животных отличаемся,
Бывают рядом люди, и это не секрет,
Которые, как мы все с ВАМИ не стараемся,
Не подпадают под всеобщий принятый стандарт.

Плюём через плечо, стучим по дереву,
В башмак-медяк и фигу на карман,
То ходим и стаём с ноги мы правой, то, вдруг, с левой,
То задом пятимся, если кошка перешла дорогу нам.

Друг с другом мы приметы обсуждаем,
Даём рекомендации и дружеский совет,
Все наши поражения и неудачи,
Всегда мы объясним наличием примет.




Не подфартило, и суём примету,
Мы в оправдание фиаско своего,
Так проще жить нам всем, ведь мы не виноваты,
В том, что приметы не дают нам жить легко.

Приметы.

Что за субстанция имеется на свете,
Все от неё, как будто без ума,
Кто научил, всех нас, выдумывать приметы
И верить в них потом день ото дня?

Мы все рабы примет на этом свете,
Во что мы только верить не хотим,
Что только не придумываем вместе,
Пока противоядие от всех примет не создадим.

Окно же зала, вот уж удружили,
Выходит на тюрьму: конвой, колючка, вечный лай собак.
Там, если полчаса подождёшь, посмотришь,
То обязательно у стен увидишь автозак.

Там жизнь другая, ежедневно происходит,
Зашорины окна камер и время, кажется, там замерло навек,
Не просто мне смотреть на это,
Я не преступник, я же обыкновенный человек.

Вот два окна, два мира, две дилеммы,
Они, как две, одной медали стороны,
Не зарекайтесь никогда, пусть даже ВЫ «взлетели»,
Ни от фиаско, ни от тюрьмы, ни от сумы.

Всё, вроде, ничего, но так расположена квартира,
Что окна комнаты и кухни, с разной дома стороны
И виды разные из них, как две разные картины,
Художник неизвестен, у которых до поры.

Окно из кухни радует огнями,
Бодрит и веселит меня день ото дня,
Там казино и ювелирные салоны,
Авто, меха и девочек, там постоянно вижу я.

Там жизнь бурлит, там не проблем с деньгами,
Там, прожигают, миллионы, бриллиантами звеня,
Там обеспеченные люди, все с большими кошельками,
Там жизнь элиты, но она не для меня.

Два окна.


Как повезло, я приобрёл квартиру,
Однюшку, кризис, цены пошли вниз,
Всё как у всех, есть коридорчик, комната и кухня,
Балкончик прилепили, как карниз.

А между тем, на Западе, нам говорили, что загнивает и загнить не может,
Живут в коробках люди, преступность поголовная и нищие кругом,
Какая безработица у них и стройными колоннами,
Там за пособием, для жизни, стоит весь Лондон, Рим и Бонн.

Нам врали всё, ну а мы, за занавескою железной,
Их радио пытались слушать и их шмотки доносить,
На иномарки деньги, всей роднёю наскребали,
А съездить за рубеж, как в мавзолей сходить.

Сейчас обидно стало мне вдвойне,
Ведь занавеску сняли, сдав в металлолом,
Мы из-за бугра, оттуда взяли всё и полки все забиты,
А, как хреново жили, так ведь и живём.

Как обидно.

Как, постоянно, мне обидно за людей,
Живущих, если можно так назвать, в России.
Куда ни кинь, на чём не останови свой взгляд,
А всё не так у нас, не эдак, всё у нас прогнило.

Вот для примера можно бывший взять Союз,
Да, да, Союз Советских Социалистических Республик.
Нам столько лет втирали, что лучшей доли нет, обманывая нас,
И говорили, что повезло, советской нашей публике.

Тут, труба взорвалась, от утечки паров,
Там, дом рухнул, вместе с жильцами,
Что же делает мир, никаких тормозов,
Куда катится он, вместе с нами?

Как сдержать нам движение мира сего?
Где не взглянешь, а всё, как под гору,
Куда катится мир, где тупик у него,
Мы ответ с ВАМИ сыщем не скоро!

Куда катится мир?

Я всё время задаю себе вопрос,
Когда в пробках стою на дороге,
Куда катится мир, куда катится он,
Что же будет, с нами всеми в итоге?

И когда я, увидев в кустах алкаша,
Опьянённого палёной водярой,
Задаю тот же самый вопрос, сам, себе,
Куда катится мир, ну, куда он?

Чуть я дальше прошёл, там другой коленкор,
Там, беременная идёт с сигаретой,
Куда катится мир, куда катится он?
Вопрошаю, не зная ответа.

Приехали хлопцы в деревню,
С наганами все на боку
И раскулачили махом,
Всех тех, кто продался врагу.

Кого-то убили, кого-то сослали,
Кого-то загнали в колхоз,
А Павлика похвалили,
За правду и за донос.

Всё детство равнялся на Павла,
Во всём брал с него я пример,
Ведь за поступок свой, славный,
Врагами убит пионер!

Нам ВСЕМ коммунисты мозги накрутили,
Про подвиг мальца-храбреца,
Вот только про то, нам сказать позабыли,
Что Павлик-то «продал», ОТЦА.

Павлик Морозов.

Я вырос в Советские годы,
В стране, самой лучшей, друзья,
От октябрёнка до комсомольца,
Весь путь шагал под марши я.

Все знали, что нету чудесней,
На свете огромной страны,
Где Ленинцы живут и даже дети
И те, революции делу верны.

Средь всех пионеров-героев,
Что пали от рук «кулаков»,
Мне дорог был Павлик Морозов,
Он хлеб отыскал у врагов.



Пошёл в ГПУ, рассказал всё,
Что в их деревеньке одной,
Мужики поустроив заначки,
Попрятали, хлеб зерновой.

У неё, та же участь в дороге,
Я не против, она, то же – «за»,
Вот и пользуемся мы тем не многим,
Что изменой зовут за глаза.
А утром по прибытии на место,
Когда нам проводник вернёт билет,
Глазами попрощаемся, до встречи,
Когда, вновь купим мы в один вагон билет.

Дорожный роман.

Мне под сорок, я доволен работой,
Есть семья и достаток, вполне,
Только в частые командировки,
Я уезжаю, вагоном «СВ».
Что поделать, работа такая,
Платят деньги, езжай, не дури,
Но бывают знакомства в дороге,
С женским полом и не только одни.
Я сексбогом, себя не считаю,
Но в дороге, когда я один
И попутчица, не плохая,
В голове мысли есть про интим.

А наши дети на «Лэндкрузерах и «Поршах»,
Съезжались, утром, после кабаков, к родимому огню,
И всё бы нечего, но как-то в понедельник,
Дефолт, вдруг, грянул, прямо, не ко дню.
И так случилось, что из всех друзей, я только разорился
И прахом всё пошло и бизнес мой сошёл, на нет.
Решил с нуля подняться, капитал был нужен,
Друзьям я позвонил и получил ответ их: «денег нет»!



Судьба, как известно злодейка, и отмотать обратно,
Не суждено ни время, ни изменить поступки жизни всей,
Но если бы судьба мне разрешила это,
Других бы я хотел иметь друзей.

Мои друзья.

Я с детства выбирал друзей по схеме,
Каков по толщине их кошелёк,
А у кого он пуст, иль вовсе, его не было,
Тот уж в друзья ко мне, попасть не мог.
Шло время, я, друзья мои, все богатели,
Уж яхты были, «Мерены» и виллы на лазурных берегах,
А наши жёны, все в мехах ходили,
Не в норке, что, ВЫ, только в колонках и соболях.

Кто спорит, сложно это всё и на себя,
Порой, ни времени, ни сил не остаётся,
Ведь счастье женщины в семье не просто жизнь,
Оно «большою кровью» достаётся.

А напоследок, женщины, я ВАМ, скажу одно,
Не в одиночестве ищите ВАШЕ счастье,
Оно в семье, в любви к домашним, но,
Не каждой может повезти, однажды.