Я тоже не нахлебник, я тоже на работе, но она,
Как у всех простых, до шести вечера, бывает,
Зачем карьеру головокружительную, сделала жена,
Что ей карьера, что ей в простой семейной жизни не хватает.

Я про наших с ней детей уже не говорю,
Сейчас я даже и не представляю, как нам удалось тогда их «сделать»,
Кто нам жену и мать- карьеру отдаст, вернёт в семью,
Чтобы семейной жизнь была и мы, хоть раз, все вместе сели пообедать.

Не пожелаю я злейшему врагу такой жены,
Хоть режьте вы меня, хоть на Голгофу отведите,
Накрылась «медным тазом» жизнь семейная моя,
Мне не нужна, жена-карьра, просто, «накипело», Вы меня, простите.

Она, одной работой и карьерой лишь живёт,
С утра, до поздней ночи на работе,
Бывает, позвоню, она и трубку не берёт,
То совещание, то презентация, а то совет директоров некстати.

Приходит, просто, «никакая», словно кем-то выжатый лимон,
Опустошённая, до глубины души, делами и проблемами,
Забыли мы про секс, я даже и не вспомню, как часто с ней у нас бывает он,
За что Адама с Евой, выгнали из рая, мы так давно не делали.

Жена-карьера.

Не знаю, что сказать, как это оценить,
Жене моей, в карьере, что называется, попёрло,
Она в правлении одной солидной фирмы состоит,
В какой работает, я говорить не буду, таких в России много.

Ты превратил единственную жизнь мою, в страдания,
Ни по тебе, ропщу, а по своей загубленной судьбе,
Всю жизнь одни сплошные пьянки, слёзы и скитания,
Ни капли не осталось, ни любви, ни уважения к тебе.

P.S.

Вот судьба, как понять эту милую, стойкую женщину?
Может это любовь, и она виновата во всём?
И гадим мы в душу, и бьём, и калечим, и прём, как на танке,
А с нами живут и прощают нам всё.

Начались будни русской, правильной женщины,
Что не утро, постоянно, как у станка, я стою у плиты
И в моей душе никогда не заживали трещины,
Когда со многими бабами «путался» ты.

Когда пил ты, до одури, вино и водку горькую,
Когда ты ночевал и оставался, где хотел,
Я всё это, сносила безропотно
И это, видно, горький мой удел.

А потом, по тюрьмам, да по каторгам,
Где довелось тебе мотать срока,
То с торбами я, то на перекладных, где затемно, где засветло,
Я на свиданки, добиралась, к тебе, как могла.

Не нервируй, меня…

Не нервируй меня, муж мой, единственный, Василий,
Ты мне нервы, уже, все, в канаты, заплёл,
Я проклинаю тот день мерзопакостный,
Когда я вышла замуж за тебя и срок семейный наш пошёл.

До конца я не пойму, чем и взял-то,
Почему, безропотно и беззвучно, как потокая судьбе,
Неразумная, я дура несчастная,
В кабалу отношений семейных, навеки попала к тебе.

И эту музыку прелестную, так просто не услышишь,
Она по барабанным перепонкам, децибелами не бьёт.
И партию свою, душа твоя мне исполняет еле слышно,
Когда я остаюсь наедине с самим собой и душа, уже моя, как лёд.

И музыку такую и твою, готов я слушать неустанно,
Но избранно она ко мне приходит погостить,
Не взять, на её концерт абонемента и не заказать, её, как песню в ресторане,
Да и входной билет никак не удаётся, мне на концерт её купить.

Музыка души.

Я, в симфонической и просто в музыке, немного разбираюсь,
И, то, что нравится, и захватывает душу, то, я часто слушаю в тиши,
Но мне, как завещание, от тебя осталась и досталась,
Ни с чем несравненная музыка твоей и мной израненной души.

Она меня не хуже всех симфоний Брамса, греет,
Почище Баха, отрезвляет после поражений и невзгод.
И вроде вместе не живём, а я всё верю и надеюсь,
Что эта музыка твоей души, простив, меня спасёт.

Такие аэропорты есть почти у каждого мужчины,
Кто может и желает называться именем таким,
Я знаю, что сейчас все их, «от Бога», «половины»,
За дерзость, и растерзать, и оскорбить меня не прочь.

Но, что греха таить, довольно исполнять нам лицедейство,
Все люди взрослые, чтобы, спектаклями друг, друга поражать,
Уж смазаны давно у «карлсонов-мужиков», пропеллеры и кнопки пуска,
Осталось уточнить, аэропорт, что сможет их принять.

«Запасной аэропорт».

Что Вам сказать, женат, давно живу на свете,
Уж скоро пятьдесят и бес до коликов не бьёт и «чёрт, не брат».
Любил я женщин, было, что скрывать, меня любили тоже
И я, как все, всегда, имел свой «запасной аэропорт».

Нет, я не лётчик, я обычный, одинокий «Карлсон»,
Что в шведский, женский ум, однажды взял, да и пришёл.
На запасные полосы своих аэропортов, сажусь всегда я запросто,
Когда не принимает или «в ремонте», мой родной аэропорт.