Крещение огнем


«И явились огненные языки пламени и почили
по одному на каждом из них. Все исполнились
Духа Святого и стали славить Бога на разных
языках, которых прежде не знали.»







Сочится юная листва, благоухает ветвь сирени,
тропинка памяти вела туда, где было то крещенье.
На небе сделался вдруг шум, и сильный ураган случился,
когда спустился наг и юн, кто даже черту плюнет в рыльце.


Он обходил по одному столпившихся вокруг поэтов,
а огненный язык толпу лобзал величием куплетов.
И возрождался Дух Святой, который был в них изначально,
чтоб заполнялся мрак пустой древнейшим знанием сакральным.


Они на разных языках вновь стали истину глаголить,
ведь пламенеющим устам не могут души прекословить.
Крещение познав огнем, пошли по весям пилигримы,
их взглядом проводил Дракон, крылом взмахнув неутомимым.


Пятидесятый день прошел, навечно в памяти остался,
горячий ветер майским днем наполнит парус к смене галса.
Глаза, глядящие с икон, сочатся благостью сирени,
а где-то ласковый огонь приводит души к Воскрешенью.




© John MaGuier

Готика мыслей


Термиты вновь точат столбы мирозданья,
у треснувших фресок печальные лики.
Тут, в заводи грешной, на страже пиранья
хранит бесконечной агонии крики.
Исход неизбежен, порвется цепочка
логических звеньев, рожденных природой.
Стекает с пера одинокая точка
и падает в синьку закатного свода.
Морозная суть очищает и ранит,
стирая, как ластик, ненужные строки,
но готика мыслей рисует по ткани,
чтоб не были души в ночи одиноки.
Узор папиллярный на плато из воска
печатью заклеит мое завещанье,
чтоб в сонной дали, где рассвета полоска,
воркующий ангел эфирным признаньем
раскрыл тихо крылья, и нежные речи
сияньем лазурным под звуки прибоя
стекли на твои обнаженные плечи,
и ты ощутила: я рядом с тобою.

© John MaGuier

Черничной вязью вдоль листка


Черничной вязью вдоль листка
ложатся буквы, тень бросая.
Гляжу сквозь бренные века
туда, где легкокрылой стаей
парят над миром в тишине
те, кто был призван на охоту.
Мечом, горящим в сонной тьме,
взмахну, и двинется когорта.
Величие былых веков
погрязло в беспросветной лени.
Я вас избавлю от оков
мечом своим без сожалений.
Пусть Свет божественный падет
на вас с объятьем Метатрона.
Стихи мои лишь тот поймет,
кто в Дух свой верит непреклонно.
Возможно ты один из тех,
кто проходил дорогой грусти,
рекой сомнительных утех
спускался меж порогов в устье,
бродил, быть может, по горам,
где эдельвейсы прорастают
и, разбивая ноги в хлам,
ты умереть хотел? Не знаю.
Черничной вязью вдоль листка
ложатся буквы, тень бросая.
Тебе , Поэт, моя рука -
твоя душа, мечты листая,
коснулась бесконечных вод,
хранящих вечное забвенье?
Тебе не нужен скользкий плот,
коль за спиною оперенье!
© John MaGuier

Черничной вязью вдоль листка
ложатся буквы, тень бросая.
Тебе , Поэт, моя рука -
твоя душа, мечты листая,
коснулась бесконечных вод,
хранящих вечное забвенье?
Тебе не нужен скользкий плот,
коль за спиною оперенье! (F) () () ()

В горах печальный выпал снег


В горах печальный выпал снег.
Там, за чертой воспоминаний,
бродили узники по грани,
искали призрачных утех.
Но небо в сонных эдельвейсах,
гоняя волны облаков,
лишь иногда давало кров
тем, кто мечтал душой согреться.
А снег все больше намерзал
на одинокие уступы,
и тень бродила между скал,
сухой сжигая краснотал.
Сейчас и вспомнить даже глупо,
кого я там тогда искал.
© John MaGuier

Бог отдыхал в небесных теремах.


Бог отдыхал в небесных теремах,
касаясь сонной мыслью мирозданья,
полуночный Дракон опять в умах
будил давно утраченное знанье.
Вселенная у каждого своя
и создана по воле постулата,
согласье в ней бросает якоря.
На перекрестках истина - расплата.
Но взгляд способен горе растворить,
спокойно восхищаясь тенью бренной,
и потянуть за временную нить,
искусно распуская шарф вселенной.
Безумье - не врожденный материал -
вливается в умы, что не способны
различия искать средь серых скал,
где бьются бесконечной жизни волны.
©Джон МаГвайер

У Вас чудесные стихи!.
Чистые, красивые, звенящие. Спасибо. Очень понравилось.
Удачи Вам и всего доброго!

Он смотрел на мольберт!


Он смотрел на мольберт, но пустые глазницы,
потерявшие в битве когда-то зрачки,
лишь дрожали слегка, видно, божьей синицей
трепетала душа, не нужны ей очки.
Вдруг, вспорхнув над главою нестарого тела
и зависнув слегка у него за спиной,
рисовала, водила рукой, как хотела,
чтобы белый листок насладился игрой.
И рождались рисунки в спокойствии странном,
отражая с высот обнаженную твердь,
чуть волнуясь, катились по ней океаны,
и струилась с небес охры солнечной медь.
Золотые цветы на полях расцветали,
и бессчетные звери бродили в садах,
вновь крылатыми были людские сандалии
для полетов ночных в кучевых облаках.
Он смотрел на мольберт, и душа трепетала,
наслаждаясь полетом, летала вокруг.
И сочились из глаз ароматы сандала,
мир опять рисовал взрывом раненый Друг.
© John MaGuier

Бог отдыхал в небесных теремах,
касаясь сонной мыслью мирозданья,
полуночный Дракон опять в умах
будил давно утраченное знанье.

Он смотрел на мольберт, и душа трепетала,
наслаждаясь полетом, летала вокруг.
И сочились из глаз ароматы сандала,
мир опять рисовал взрывом раненый Друг.Очень необыкновенно и впечатляюще интересно (F) (F) (F) () () ()