Томился зноем сонный пыльный двор,
А я то, я- какое изуверство-
Подняв ружье, я выстрелил в упор
В покорное и преданное сердце.
Сбегала струйкой кровь по голове
И вдруг, мой пес с земли приподнимаясь,
Всем верным сердцем дернулся ко мне,
Вельнул хвостом м умер улыбаясь.
Всю жизнь я не могу себе простить
Того, что сделал выстрел вероломный,
Тогда я думал: легче уж убить,
Чем знать, что станет пес бездомным.

До сих пор не прогнать, не забыть
Эту кровь на горячей земле-
Стоит только ресницы смежить,
Мертвый пес улыбается мне.
Я вел свою собаку на растрел,
А пес скулил и не давался в руки
И обреченно мне в глаза глядел,
И у меня не поднимались руки.
Когда мы оба выбились из сил
Пес, видно, понял: некуда деваться,
И сел, покорно голову склонил,
Как будто смерти перестал бояться.


Продолжение.

Седой скрипач смычком чуть тронул струны
Взметнулось в высь волшебное тепло.
Открылись запечатанные руны,
Что позабыты были так давно.
Скрипач играл забытые мотивы,
Смычок в руке-волшебное перо.
Посланник красоты и гордой лиры.
Играл на бис.В слезах его лицо.
Лилась надеждой музыка разлуки,
Надеждой предстоящих новых встречь.
Шумящий зал затих под эти звуки.
Лишь тихий плачь, да вздрагиванье плеч.
Играл солист ниспосланный любовью.
Терзала скрипка музыкой без слов.
С отчаяньем каким-то, с грустной болью,
Несла в сердца мир потаенных снов.
Переливались звуки лунным светом,
Сонетами прекраснейших стихов.-
То вечность с нами делится секретом,
Любовь и верность в музыке без слов.
Седой скрипач остановил мгновенье-
Притихший зал.Витающая грусть.
Игра его-немое откровенье.
Как в темном царстве-солнца яркий луч.
Смычок застыл.Но долго еще пела
На скрипке беспокойная струна.
Над залом тишина.Она звенела.
Ведь музыка с небес сюда сошла.

По кусочкам тебя раздробили,
Ты же чувствовал адскую боль…
Струйки крови все обагрили,
Но не слышен был дикий вопль…
Вопль твой. Ты хотел жить, милый,
Мой любимый, мой дорогой…
Ты прости… тебя мама убила,
Голосок не услышав твой.
Ты, скорее всего, не поверил,
Жизнь дала и убила вдруг?
Ты сердечко свое мне доверил,
Думал, мама – единственный друг…
Ты не сможешь мне улыбнуться
И ладошкой мой локон схватить,
И в ключицу мне носом уткнуться,
Слово «МАМА» провозгласить…
Не приглажу волосики нежные
Материнскою чуткой рукой.
Может были они белоснежные,
Никогда мы не будем с тобой…
Кто ты был? Сыночек ли, доченька?
Ты прости…. Я убила тебя….
На столе, инструментами, ноченькой
По кускам извлекали тебя…

Для всех живых они — куски!
И зарыдают Небеса.
Их не хоронят по-людски:
И ангела падет слеза.
И в скорби будет Божья Мать
Просить прощенье даровать,
Но строг Господь не лишь для тех.
Кто знал и шел на этот грех.
И чтоб спасенье заслужить,
Впредь в покаяньи надо жить!
Несправедливо обвинять
В детоубийстве только мать,
А муж, сказавший дважды в год
Жене: «Иль я, или аборт!»
Но даже если муж молчит,
Жену свою не вразумит,
То руки у него в крови!
В семье той нет уже любви!
О, женщина! Остановись!
Не убивай в утробе жизнь!
Не обрекай себя на ад!
Нет оправданий!. Как набат
По убиенным — этот стих!
Мы все повинны в смерти их!
Прости, дитя! За нас молись!
Прости за отнятую жизнь!

Эвальд Гольц

Замерзала. роза на снегу.
Тяжело. и медленно вздыхала.
Помогите. я прошу вас. жить хочу.
Ничего ещё. я не познала…
Подождите. люди. не топчите.
Посмотрите. как я хороша…
Я живая. на руки возьмите.
Теплится в бутончике душа…
Отец - садовник. холил и растил.
Природа – мама. красотою одарила.
Юноша любимой подарил.
Выбросила. розы не любила….
Замерзала. роза на снегу.
И безмолвным криком всем кричала.
Поднимите. я жива. я жить хочу….
Лишь метель. ей завыванием. отвечала…

Не отступив от своего,
Сказал ты твердо и негромко:
«Иди и убери его,
Ведь нам сейчас не до ребенка!»
За окнами стояла ночь,
Спал зимний город равнодушно,
А утром сына или дочь
Я понесла на смерть послушно.
И вот, средь побелевших лиц,
Жду очередь, дрожа всем телом,
К рукам заслуженных убийц,
Вооруженным и умелым.
Но – рвет уже на части боль,
И мозг туманит запах бойни…
Все кончено. Я просто ноль,
И можно снова жить спокойно.
Но что нам делать с пустотой
И зимней стужей в доме нашем?
Мы – соучастники с тобой,
В твои глаза смотреть мне страшно.

Голос нерождённого ребёнка
Я такой же как все, как бутончик в росе
Я хотел расцвести и по жизни идти.
Мама, мама зачем ты меня сорвала?
Мама, мама зачем мою жизнь отняла?
Я просил: не губи! Я молил: полюби!
Только слышал в ответ: Нет! Нет! Нет!
Расцветают сады и приносят плоды
неужели бы мне не хватило еды?
Как красиво поют по весне соловьи.
Неужели бы мне не хватило любви?
Хорошо бы родиться у птиц, у зверей
Ведь ни звери, ни птицы не губят детей.
Я бы зайчиком серым скакал по лугам
Или лебедем белым летел к облакам.
Я просил: не губи! Я молил: полюби!
Только слышал в ответ: Нет! Нет! Нет!

Ты указал на двери "мясника",
И думал, выбрал наименьшее из зол,
Ну почему не дрогнула рука?
Ты на аборт свою жену привел…
Не видел ты, как рвали на частицы,
Дитя, что было вверено тебе,
И слезы капали у Ангела с ресниц,
О новой маленькой загубленной судьбе…
О, Мой Господь! Спаси и Сохрани!
Не дай вершить такой тяжелый грех!
Не понимают, что творят они,
Во всех делах преследуя успех.
Неблагодарные мамаши и мужья!
Опомнитесь! Убийство не отмыть!
Остановитесь! Заклинаю я!
ВЫ ДАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНЬЮ БЫТЬ!
Людмила Королёва

Позвольте продолженью быть! (к мужчинам)
А видел ты, как разрывают на куски
В утробе не рожденного ребенка?
Без страха, сожаленья и тоски,
Его на части рвут, как бумажонку.
Его душа тебе была верна,
Она к тебе, к родителю, летела,
Была в тебя всецело влюблена,
Ты ж обрести не дал ей тело.
Не оправдал ты звание Отца!
Ты сына в одночасье потерял!
Боль искажала свет его лица,
Когда на смерть его ты отправлял.
(продолжение ниже)

Прочтя такие стихи, на глазах слезы! Конечно об этом нужно говорить.

Очень понравилось!СУПЕР буду создала папку и читаю.

По ухабам разбитой дороги
Тихо брёл одинокий старик
Вдруг бездомный, худой и убогий
Пёс к ногам его тихо приник
Он смотрел на него очень грустно
И совсем не виляя хвостом
И какое-то тёплое чувство
Вдруг вернулось с огромным трудом.
Раскрошилось краюхою хлеба
Разлилось по столу молоком
Вспомнил дом, и вздохнул- «лучше б не был!
«Никогда, лучше б не был отцом»…
И тогда бы никто и не выгнал
С той квартиры, что в центре Москвы
И гулял бы с собакою Линдой
Что была без ума от халвы
Но, сквозь слёзы нависшего мрака
Теплотой языка на щеке
Он вдруг понял, что….
Линда! Собака – разыскала его в этой тьме!
И обнявшись – визжа и рыдая
Твёрдо зная, что это на век
Побрели, чтобы в дымке растаять
Верность, преданность и человек.

Дети-инвалиды
Попова Наталья
Двое детей на скамейке сидели
Им лет по десять было всего,
И на других ребятишек смотрели,
Те, мячик кидали, ловили его.
И все понимали, они здесь чужие!
Как бут-то из мира другого пришли,
И все понимали, они не такие,
И все лишь хотели, чтоб дети ушли!
Они инвалиды, но в этом ли дело?
Однако не дружит с ними никто.
А в их детских душах всё словно кипело.
Детей презирали! Вот только за что?
Одни их дразнили, шутили жестоко!
Другие открыто смеялись в глаза!
Детей было двое, а им одиноко!
На их грустных лицах застыла слеза!
Время пройдёт и они повзрослеют,
Но не исчезнет обида и боль.
И люди давно их уже не жалеют,
И снова на раны насыпят им соль!
А что с нами стало? И что происходит?
Как быстро мы - люди вдруг стали зверьми!
И жалости сердце уже не находит!
Довольно! Очнитесь! Останьтесь людьми!

Планы неродившегося
Антон Сергеев
Я очень мал, но у меня есть планы,
Раздастся голос мой в полях земной тиши.
Пусть кто-то скажет - в теле я у мамы,
Но я давно внутри её души.
Желанье жить рождается в сознаньи.
Я расскажу Вам о секретах бытия.
Мои глаза увидят те мерцанья,
Что человек не видел никогда.
Я помогу, ведь у меня есть силы,
Мне будет радостно улыбки Вам дарить,
Я покажу Вам этот мир другим, красивым.
Я знаю то, чем можно удивить.
Мою любовь Вы сразу ощутите,
Не пропадёт ни капельки тепла.
За неудобства, мама, Вы меня простите.
Зачем слеза вдруг Ваша потекла.
Зачем Вы режете, друзья, мой первый домик?!
Я же умру! Мне рано! Так нельзя!
Постойте! Не губите! Мне же больно!
Я задыхаюсь, мама, без тебя.
Он был так мал, но мог бы сделать много,
Не будет голоса его в земной тиши,
Вы его вынули из тела, как занозу,
Но вы не выните ребёнка из души.

Однажды возвращусь в родимый дом,
Бабуля испечет мне пирожки,
Любимые - в которых будет сом,
А мама вновь расскажет мне стишки!
А девочку, что дергал за косички,
Я встречу у подъезда своего,
Вот только никаких не будет спичек,
Она меня любить лишь будет одного.
У нас появится такой же вот сыночек,
Слова, что я, он скажет - все одно!
Вот только я рожусь. Еще чуточек!
Ой, мамочка, мам, что это оно?
Зачем ты поступила так не знаю.
Мне больно. мама.я дитя твое.
Аборт ты сделала. За что? Я умираю.
Ты жизнь, ты счастье, забрала мое.

Мечты неродившегося ребенка
Кристина Николаева
"Я очень скоро появлюсь на свет
И буду мальчиком послушным.
Мой папа купит мне веловипед,
И никогда не стану я ненужным!
В роддоме маме принесут цветы,
И все меня поздравят с днем рожденья,
А папины любимые коты
Уйдут из дома с его позволенья.
А в школе с девочкой за партою сидя,
Я буду ее дергать за косички,
Но я всего чуть-чуть, любя.
Они ведь будут тонкие, как спички.
Я вырасту и стану офицером,
На флот пойду стране своей служить.
В Англии звать будут меня Сэром,
Но я в России, здесь я буду жить.

На лестничной площадке в старом доме,
одна в квартире бабушка жила,
в теньке сидела летом на балконе
и быт свой по-старушечьи вела.
Сложиться всё могло и по-иному,
но пососедству школьник проживал
и если направлялся к гастроному,
то бабушке услуги предлагал.
Протягивая деньги на ладошке,
она просила вежливо его,
купить то булку хлеба, то картошки,
то молока,а то и ничего.
А как-то,позвонив,увидел внука.
Тот был поддатый,в тапках и с женой,
сказал мальчишке просто,что"старуха",
живёт в пансионате под Москвой.
Узнал потом,как дело провернули:
чтоб внук жену в отдельный рай принёс,
его отец- и он же сын бабули-
в тот центр престарелых мать отвёз.
Сбежав с уроков,сел в вагон на Тулу,
приехал в центр,между прутьев влез.
Она сидела молча и сутуло,
и взгляд был отрешённый- мимо в лес.
Окликнул он её:"Бабуля,здрасьте".
Она его рукою позвала.
И на лице взошло простое счастье,
привстав тихонько,парня обняла.

Иван Бунин
ЧУЖАЯ
Ты чужая, но любишь, Любишь только меня.Ты меня не забудешь До последнего дня.Ты покорно и скромно Шла за ним от венца.Но лицо ты склонила — Он не видел лица.Ты с ним женщиной стала, Но не девушка ль ты?Сколько в каждом движенье Простоты, красоты! Будут снова измены.Но один только раз Так застенчиво светитНежность любящих глаз.Ты и скрыть не умеешь, Что ему ты чужда.Ты меня не забудешьНикогда, никогда!

Бедный щенок, весь лохматый и злой,
Грубо состроив оскал.
Брошеный кем-то, кусок хлеба сухой,
Лапой к дороге прижал.
Есть сильно хочет, боится того,
Что рядом бродячие псы.
Вновь заберут добычу его,
Гордо закинув хвосты.
Щенок понимал, что тут уже все,
Смерть у него за спиной.
Он либо погибнет в битве от ран,
Либо с голода, лютой зимой.
Тут он принял отчаяный шаг,
Смерти глядя в глаза.
С бешеным лаем он прыгнул во мрак,
Выбрав здорового пса.
Снег тихо падал на мокрый асфальт,
Вот уж рассвет наступал.
Бедный щенок от полученых ран,
Еле скуля умирал.

ЛОШАДИ В ОКЕАНЕ
И.Эренбургу
Лошади умеют плавать,
Но - не хорошо. Недалеко.
"Глория" - по-русски - значит "Слава",-
Это вам запомнится легко.
Шёл корабль, своим названьем гордый,
Океан стараясь превозмочь.
В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лощадей топталась день и ночь.
Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.
Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.
Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?
Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.
И сперва казалось - плавать просто,
Океан казался им рекой.
Но не видно у реки той края,
На исходе лошадиных сил
Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.
Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.
Вот и всё. А всё-таки мне жаль их -
Рыжих, не увидевших земли.
1950

Зал аплодировал им стоя
Он рассмеялся ей в лицо
Обидно, зло и бессердечно,
И снял с её руки кольцо,
Которое дарил навечно.
Суд их развёл и разделил
Всё пополам, кастрюли, плошки,
Паласы, кресла и дорожки.
– Я рад, – сказал он судьям, – рад,
Что вы мне руки развязали….
И друг от друга пряча взгляд,
Сидели тихо люди в зале.
И тут судья:
– Скажите мне,
Откуда шрам у вас на шее?
– Шрам?! Это память о войне,
Шёл бой… снаряд рванул в траншее.
И вспомнил он тот страшный год:
Закованную в лёд речонку,
Не просто в лёд – кровавый лёд!–
И медсестру, почти девчонку.
Тогда спасла его она!
Себя ни капли не щадила.
Какая же была нужна
Ей хрупкой, сказочная сила!
И будто бы очнулся враз.
Сказал он, зал окинув взглядом:
– Зачем нам разлучаться надо,
Коль смерть не разлучила нас!
И на руки её он взял,
Держал, как выносил из боя.
Смеялся зал, и плакал зал,
И аплодировал им стоя.

А в сердце нашем места нет
Для тех, кого не ждём,
Он не увидит солнца свет
И радугу с дождём.
Играть не будет во дворе
И за мячом бежать,
Его не станешь в сентябре
Ты в школу снаряжать.
Волнений сможешь избежать,
И всяческих тревог,
Но кто сумел бы утверждать,
Пойдёт ли это впрок?
И, может быть, в прозренье злом,
Когда-нибудь поймёшь:
Хватило б места за столом,
Все отговорки – ложь!
Быть может, горестно вздохнёшь
И вытрешь слёзы с глаз,
Но разве прошлое вернёшь?
Подумай же сейчас!

Замечально. Выношу благодарность!

Николай Загумёнов
- Ну, вот и все, - вздохнув, старушка,
сказала деду, - Видно срок…
И он, растерянно в подушку,
ей прошептал, - Погодь, чуток…
- Вот свадьбу правнуку сыграем,
тогда уж вместе и уйдем…
Оборвалось собачьим лаем,
мелькнуло что - то за окном.
- Скажи, просила мол, любя,
простить её, за все, что было,
и пусть не сердятся зятья,
невесток всех, скажи, любила…
И не стесняясь горьких слез,
ему, вдруг вспомнилось былое,
как вечерами средь берез,
бежал он к ней в село чужое.
Как после, горюшка хлебнув,
их тенью молодость мелькнула.
Как уходил он на войну,
и как война без ног вернула…
Он посмотрел в ее глаза,
в них ни слезинки, ни печали,
лишь чуть поблекла синева
и губы тихо прошептали:
- А ты, живи.поберегись,
ко мне ходи, как на свиданье.
И было видно, как сплелись,
их руки в нежное прощанье.

И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался:- Ладно. тише, гром.-
А второй промямлил:- Ну их к черту! -
И фигуры скрылись за углом.
Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,
Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - слабая натура,
"Трус" и "воробьиная душа

И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул:- Эй, коза!
Что надулась?! - И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.
Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами:- Мразь! Фашист проклятый!-
Как огнем детину обожгла.
- Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!-
Голос рвется, яростен и звонок:
- Нож в кармане? Мне плевать на нож!
За убийство - стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, все равно найду!

Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал:- Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!
Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел. И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!
Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.
А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.
Первый хрипло буркнул:- Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки -
Все, что есть,- на бочку, и живей!
А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстегивать часы.

ТРУСИХА
(Э.Асадов)
Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.
Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,
Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза.
А потом, вздохнув, сказала тихо:
- Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!

В парке плакала девочка: "Посмотри-ка ты,
папочка,
У хорошенькой ласточки переломлена лапочка,-
Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю".
И отец призадумался, потрясенный минутою,
И простил все грядущие и капризы, и шалости
Милой, маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.
Игорь Северянин.1910 год.

Случай в роддоме
Алиса Деева
Это случилось в одном из московских роддомов.
При искусственном прерывании беременности,
ребёнок почему-то родился живым.

Сквозь боль, туман слова сестры:
"Он умер…всё… уже полдела…
Когда родится – не смотри"…
А я, зачем-то, поглядела
Он слабо ножкой шевельнул,
И рот скривил в беззвучном плаче…
Чем искупить свою вину?
Чем может быть мой грех оплачен?
Я тихим голосом звала
- Сынок! Дыши, кровинка наша!
Но врач оправила халат
- Да Вы с ума сошли, мамаша!
Не говорите чепухи,
Никто не станет с ним возиться!
Я холодела от тоски,
В пустые вглядываясь лица…
И снова жизни круговерть,
Опять семья, работа, быт…
Тогда хотелось умереть…
Теперь пытаюсь позабыть

Вылетев из Африки в апреле
К берегам отеческой земли,
Длинным треугольником летели,
Утопая в небе, журавли.

Вытянув серебрянные крылья
Через весь широкий небосвод,
Вел вожак в долину изобилья
Свой немногочисленный народ.

Но когда под крыльями блеснуло
Озеро, прозрачное насквозь,
Черное зияющее дуло
Из кустов навстречу поднялось.

Луч огня ударил в сердце птичье,
Быстрый пламень вспыхнул и погас,
И частица дивного величья
С высоты обрушилась на нас.

Два крыла,какдва огромных горя,
Обняли холодную волну,
И, рыданью горестному вторя,
Журавли рванулись в вышину.
. . . . . . . . . . . .
А вожак в рубашке из металла
Погружался медленно на дно,
И заря над ним образовала
Золотого зарева пятно.
Н. Заболоцкий

Наталья Пискунова
ЕЙ СНИТСЯ ДОЧЬ
Девочка из хорошей семьи,
Девочке только семнадцать лет.
Ей подсказали, ей помогли
Доченьку- не родить на свет…
Волосы теплые как трава
Ловят снежинок веселый пух.
Может быть, женщина-врач права,
Только об этом -не надо! - вслух.
В радость друзьям ли, врагам назло-
Боль не отменишь прошедших дней.
Ей объяснили: не повезло,
Но не сказали, кому сильней?…
Тени сползаются на кровать,
В окна с разлета стучится ночь.
Девочка очень не любит спать,
Ей н е р о ж д е н н а я снится дочь.

У двери сосед мог на кнопку нажать
И вызвать сестру милосердья.
Но он не нажал, а остался лежать,
Глаза закрывая усердно.
На утро сестра милосердья пришла
Постель поменять за покойным.
Сосед попросил, и она помогла
Занять эту самую койку.
Когда ж он в окно, наконец, посмотрел,
На шее задергалась вена.
Увидел он вместо того, что хотел,
Глухую высокую стену.
Он был потрясен и сестре рассказал,
Про тихую чистую речку,
Про сказочный лес, про дощатый причал
И небо в кудрявых овечках.
-Ах, если б он видел, - сказала сестра, -
Всю жизнь он слепым оставался.
-Зачем же тогда?.- тут больной прошептал.
-Да он вас утешить старался!

Лежали в больнице в палате одной,
Два тяжко больных человека.
Один у окошка лежал, а другой -
У двери, где не было света.
Один постоянно в окошко глядел,
Другой лишь на краску дверную.
И тот, что у двери , узнать захотел
Про жизнь за окошком, другую.
С готовностью первый больной рассказал,
Что видно ему из окошка.
-Там тихая речка, дощатый причал,
И ходит по берегу кошка.
По синему небу плывут облака,
Причудливые, как зверушки,
Сидят на причале там два рыбака,
И с внуком гуляет старушка.
И так каждый день: то про сказочный лес
Рассказывал, то - про влюбленных.
Другой же сосед перестал даже есть,
Считая себя обделенным.
Он мучался злобой, и зависть росла,
Его постепенно съедая.
Не мог он понять, почему же была
Тут несправедливость такая.
Однажды сосед у окна занемог,
что не было сил разогнуться,
Он стал задыхаться и даже не мог
До кнопки своей дотянуться

Когда я стану бабушкою старенькой, Я волосы покрашу фиолетовым.
И выброшу из дома нафиг валенки. А может, и оставлю их на лето.
Я заведу себе штук пять собак,а может коз, на этаже, так, пятом.
И буду слушать, как сосед меня за стенкою обкладывает матом.
Спать буду днём, пока все на работе, А ночью, этих гадов сна лишая,

Я лёгким ангелом в весьма тяжёлой плоти, станцую вальс под музыку "
Раммштайна ". Да. не забыть, с балкона сбросить шарик, наполненный водою с чёрной тушью,
Когда пойдёт какой-нибудь лошарик, На просьбу мою жалкую старушью: Мол, посмотри, милок я обронила. (что именно - пока ещё не знаю).
Так, надо дверь уже сейчас бронировать. Пока я помню и соображаю.
Я буду очень милою старушкою, Ну, может, чуть бандитского пошива,
И закажу себе из бронзы клюшку я. Эх, главное, чтоб память не отшибло.

В густом лесу среди берез, как будто чувствуя вину,
Не проливая лишних слез, волчица воет на луну.
Ее молитвы в небесах скорбящим эхом отзовутся,
В ее серебряных слезах обиды горькие прольются.
Не для себя живет она, не за себя она страдает –
У ее мягких сильных лап волчонок тихо умирает.
Едва живой, еще скулит и смотрит мамочке в глаза.
Из раны его кровь бежит, из шерсти катиться слеза.
И волчица вдруг замолкла, и глаза от слез блестят;
Видит мертвого волчонка и его последний взгляд.
Легла в кровавую траву и лапами обняла тело,
И лижет рану и листву и шерсть, что зверя раньше грела.
А материнские глаза глядят на темный небосвод.
На небе новая звезда – волчонок мамочку там ждет….
В густом лесу среди берез, взрывая злую тишину,
Для одной из моря звезд, волчица воет на луну.

"Слепая девочка"
"Какие облака на небе?"
Слепая девочка спросила.
Я замерла, на небо глядя
И что-нибудь сказать не в силах.
"Скажи, на что они похожи?"
Ну, как ответить мне ребёнку?
Одно - похоже на дракона,
Ну, а вон то - на оленёнка.
И по щекам моим слезинки
Скользнули. Я их утаила.
Она прислушалась немного.
"Ты плачешь?" - вдруг она спросила.
"Нет, я не плачу", - дрогнул голос.
Она щеки моей коснулась.
"Но это слёзы?." "Нет, родная,
Я просто на небо взглянула.
Возможно, это первый дождик
В лицо мне капли уронил."
И небеса пришли на помощь -
Вдруг мягкий, тихий дождь полил.

Споткнувшись, кидается снова.
В кровь лапы о камни разбиты.
И выпрыгнуть сердце готово наружу, из пасти открытой.
Не видел хозяин, что силы вдруг разом покинули тело.
И, стукнувшись лбом о перила, собака под мост полетела.
Труп волны снесли под корягу.
"Старик, ты не знаешь природы!
Быть может и тело дворняги,а сердце - чистейшей породы!"

Рыжая дворняга.
Хозяин погладил рукою лохматую, рыжую спину.
"Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
но все же тебя я покину."
Швырнул под скамейку ошейник и скрылся под гулким навесом,
где пестрый людской муравейник врывался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
следили два карих глаза, почти с человечьей тоскою.
В вагоне, забыв передряги,
курили, смеялись, ругались.
Тут видно о рыжей дворняге не думали, не вспоминали.
Не видел хозяин, что где-то
по шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мерцающим светом
собака бежит, задыхаясь.