Мы пурхаемся все, своими «геморроями»,
Не можем от своих «головняков», мы отойти,
А нам они свою уже проблему, вдруг, пристроили,
Умеют, все они, здесь крайнего найти.

Не могут и не хотят, эти создания земные,
Своим умом и действием, самостоятельно прожить.
Не дай, ВАМ, Бог, иметь в друзьях, в соратниках, кукушку-человека,
Он может Вашу жизнь, навечно отравить.

Они, как кукушки яйца, нам подкладывают темы,
Которые, нередко, нам за них приходится решать,
Свои, бесчисленные и бесконечные проблемы,
Нам эти люди все готовы, безвозмездно, завещать.

У них подобное уже давно вошло в привычку,
Их, «хлебом не корми», они без этого не могут жить,
Чтобы в чужую жизнь, не пристроить и не прикрепить, свою «болячку»
И совести хватает, ещё на то, чтобы о её решении спросить.

Кукушки.

Живём все МЫ, во время не простое,
У каждого из нас, по жизни, множество проблем,
Но люди есть на свете и что это за племя, за такое,
Которые, за счёт других привыкли выезжать и это их удел.

Они, конечно, просто так без боя не сдавались,
Пытались выбраться из сети, лапками и крыльями суча,
Но только больше увязали в прямоугольных паутины клетках,
Их неприметного, ночного палача.

Вот так и жизнь со мной, порою, поступает,
Когда лечу на свет мечты, безумно голову я, очертя,
В ловушки чьи-то попадаюсь, и рву, запутываясь, сети,
Порой, не зная даже, кто их расставил для меня.

Сети.

В сарае, что на даче покосился,
Где по ночам, взахлёб, поёт сверчок.
Жил маленький, таки уж уродился,
Сам на уме себе, мохнатый паучок.

Его не трогало, что там, за сарая дверью,
Жил, как бирюк, один в своём гнезде.
Но сети плёл и так их расставлял умело,
Что был сыт, доволен жизнью и нос, как говорится, «в табаке».

Он днём не «светился» по сараю, суету изображая,
Он ждал добычу из козявок, мошек, мотыльков,
Которые, от своей врождённой дури, и про сети ничего не зная,
В них регулярно попадались и уже не выбирались из оков.

К ней все давно уже привыкли и персонал и гости без внимания,
Ни в ком она уже не вызывала жалость, а тем более восторг.
Кто пожалеет лошадь и отнесётся с пониманием?
Ведь у неё всё в прошлом, как естественный и жизненный итог.

И только старый дворник, дядя Вася,
С которым, кляча вместе и на пару, провела свой век,
Щадил её, не нагружал с горою мусор,
В телегу, что породнилась и срослась с лошадкою, навек.

Ходила так по кругу, своим единственным маршрутом, лошадь,
Она была при деле, это важная и главная черта,
Не надо, раньше времени, быстрей, «сдирать подковы»,
С тех, кто предан, привык работать, и быть Вам нужным, до конца.

Старая кляча.

По зоопарку не спеша и чуть не плача,
Среди толпу людей, детей неугомонный визг,
Меж клеток и вольеров, каждый день бредёт худая кляча,
Едва таща телегу, раздолбанную вдрызг.

До этой старой клячи, уже давно, никому нет дела,
Из урн в её телегу мусор высыпают, что ещё сказать.
Директор зоопарка, был мужиком с душою нежной,
Не взял грех на душу, не стал, на живодёрню лошадь посылать.

Мне, как груз какой-то, к телу привязали,
Который камнем тащит каждый миг ко дну.
Тону в любви, но к берегу грести не собираюсь,
Я выбрал окончательно Тебя в свою судьбу.

Со стороны, всё это выглядит самоубийством, очевидно,
Я даже не хватаюсь за спасательный и брошенный мне кем-то круг,
Тону в любви к Тебе и мне ни капли не обидно,
Что не протягивает никто, мне для спасения, рук.

Океан любви.

Я, в океан любви, был выброшен, внезапным штормом,
В любви к Тебе, я утопаю, я тону,
Твоими чарами, я стал, как параличом, внезапно, скован
И чувствую, что мне спасения нет, и я иду ко дну.

Здесь в пору «SOS» кричать, голосовые связки надрывая,
Хочу остаться на плаву, бушует жизни шторм.
Пытаюсь выгрести, я силу волн превозмогая
Свою судьбу, ради любви к Тебе, поставил я на кон.

Простите за долги, которые я создал,
А, Вы, из скудной пенсии, гасили их одна,
Простите и за то, что мною бита,
Была неоднократно Ваша дочь, моя жена.

Простите мои все прошлые, а за одно, и будущие прегрешения,
Простите, что я Вашей дочке изменял,
Я всё учту и в этом отношении,
Я буду, как «кремень», я ей, вчера, очередное слово дал.


Не будет дальше автор вам цитировать послание,
Понятно, тёщ таких отличных, будет сложно нам найти.
И, зяти, тоже, далеко все не идеалы, и не ангелы.
Давайте пожелаем всем им, доброго, совместного пути.

Спасибо, что не лезли Вы в наши отношения семейные,
Критично относились к своей дочери, подчас,
Всегда Вы знали, только ВАМ отпущенное место,
Всегда материально поддерживали нас.

Вы нас спасали, когда внуки подрастали,
Вы нам тащили сумками из супермаркета еду,
Вы слова лишнего, дурного, о зяте говорить не позволяли,
Во всём Вы знали меру, толк и никогда не сетовали на нелёгкую у дочери судьбу.

Простите, если Вас я ненароком,
Невольным словом, делом, мог когда-то оскорбить,
Прошу прощения за вазу из китайского фарфора,
Которую, мне пьяному, у Вас на дне рождения, однажды, довелось разбить.

К тёще.

Ах, дорогая, Клавдия Петровна!
Я к Вам открытое письмо пишу,
Как повезло мне с Вами и это очевидно,
Я так же Вас вести себя, в дальнейшем, попрошу.

Мне сразу, в первый день, необходимо закатить девичник,
Мне надо всех своих в стрип-клубе, обязательно, подруг собрать,
Вот где отрыв, вот где можно отдохнуть прилично,
И поминутно, на СМС-ки мужа, не надо будет отвечать.


Там мальчики такие заняты в стриптизе,
Что дух от возбуждения и страсти может захватить,
Не то, что мой, в трусах семейных и с животом, пивным, обвисшим,
Не вспоминать ни хочется, ни просто говорить.

Оттянемся мы с подружайками, по полной, и на славу,
Свобода, что ещё тут можно говорить,
Заказан в клубе стол и налито вино в бокалы,
А первый тост, с подругами, мы, за командировку мужа, будем пить.

Немного свободы.

Как хорошо, что муж в командировке,
Об этом можно, замужней женщине, только лишь мечтать,
Как редко выпадают мне минуты,
Когда свободной я могу не только лишь почувствовать себя, а ею стать.

Мой каждый день свободы теперь расписан по минутам,
Вот, когда лишь начинаешь этим временем свободным дорожить и понимать,
Что день за три идёт и многие запросы и желания, отвыкла от которых,
Я начинаю в памяти своей, перебирая, вспоминать.

И наши, с большой натяжкою, семейные баталии,
Уже, похоже, не завершаться никогда,
Мы разною с тобой энергией заряжены,
Как два магнита, у которых, перепутаны навечно полюса.

Сегодня, у нас опять с тобой "нашла коса на камень",
Когда же это кончится, что можно изменить?
Быть может, разводиться было нужно,
А не пятнадцать лет, косой, булыжники косить?

«Коса на камень».

В семье у нас с тобой, антагонизмы происходят,
Всё время, что-то мы не можем поделить,
Скандалы, ругань, до рукопашной часто ведь доходит,
Не можем мы, пока, друг-друга победить.

Мы не хотим ни в чём, идти на встречу и уступать друг другу,
У каждого своя, и, правда, и стезя,
Не можем выйти мы из заколдованного круга,
Хотя, жизнь, как на ринге и Бог один судья.

Работа над ошибками, увы, ни кем из нас не сделана,
Но каждому, когда-то, за них придётся отвечать.
И стыд, и покаяние, у всех, у нас давно уже утеряны,
Но судный день придёт, и он не будет ждать.

Пытаемся, мы в церкви приходя, какие-то грехи замаливать,
Нам после этого становиться, намного легче жить,
Так может не молиться нам за спасение и здравие,
А просто меньше всем, попробовать, грешить.

Судный день.

Мы в жизни, далеко не ангелы, у всех бывают прегрешения.
Ошибки совершаем, проблемы создаём кому-то, что греха таить.
Мы, заигравшись жизнью, просто часто забываем,
Что судный день, для каждого из нас, когда-то должен наступить.

Нам кажется, что этот срок ещё не близок,
Верёвки наших прегрешений, могут виться без конца,
Мы забываем, что столько и каких, уже наделали ошибок,
Мы не себя клеймим, а ищем постоянно, виновного, другого подлеца.

Не знаю, как разговор, пусть по «инету», мне начать с тобой,
Хотя он, в том числе, и для общения придуман
И пусть все мы далеко разбросаны судьбой,
Но шаг на встречу, каждый, должен быть обдуман.

Порой мы наши «мышки» от компьютера усталые трясём,
Гоняем, двигаем, без устали, по их коврикам затёртым,
Чтобы найти одно, пусть не знакомое, прекрасное лицо,
Которое, ура, шаг сделая на встречу, нам ответит.

Прекрасное лицо.

На «Одноклассники» зашёл однажды, время было,
Случайно посмотрел «сейчас на сайте» кто ещё
И фотография твоя, как громом поразила,
Я не могу забыть теперь, твоё прекрасное лицо.

Твой взгляд, глаза, каких на свете не сыскать,
Задумчиво смотрели на меня с экрана монитора,
Что написать тебе, что я могу тебе сейчас сказать,
Ведь мы с тобою даже не знакомы.

Я тоже не нахлебник, я тоже на работе, но она,
Как у всех простых, до шести вечера, бывает,
Зачем карьеру головокружительную, сделала жена,
Что ей карьера, что ей в простой семейной жизни не хватает.

Я про наших с ней детей уже не говорю,
Сейчас я даже и не представляю, как нам удалось тогда их «сделать»,
Кто нам жену и мать- карьеру отдаст, вернёт в семью,
Чтобы семейной жизнь была и мы, хоть раз, все вместе сели пообедать.

Не пожелаю я злейшему врагу такой жены,
Хоть режьте вы меня, хоть на Голгофу отведите,
Накрылась «медным тазом» жизнь семейная моя,
Мне не нужна, жена-карьра, просто, «накипело», Вы меня, простите.

Она, одной работой и карьерой лишь живёт,
С утра, до поздней ночи на работе,
Бывает, позвоню, она и трубку не берёт,
То совещание, то презентация, а то совет директоров некстати.

Приходит, просто, «никакая», словно кем-то выжатый лимон,
Опустошённая, до глубины души, делами и проблемами,
Забыли мы про секс, я даже и не вспомню, как часто с ней у нас бывает он,
За что Адама с Евой, выгнали из рая, мы так давно не делали.

Жена-карьера.

Не знаю, что сказать, как это оценить,
Жене моей, в карьере, что называется, попёрло,
Она в правлении одной солидной фирмы состоит,
В какой работает, я говорить не буду, таких в России много.

Ты превратил единственную жизнь мою, в страдания,
Ни по тебе, ропщу, а по своей загубленной судьбе,
Всю жизнь одни сплошные пьянки, слёзы и скитания,
Ни капли не осталось, ни любви, ни уважения к тебе.

P.S.

Вот судьба, как понять эту милую, стойкую женщину?
Может это любовь, и она виновата во всём?
И гадим мы в душу, и бьём, и калечим, и прём, как на танке,
А с нами живут и прощают нам всё.

Начались будни русской, правильной женщины,
Что не утро, постоянно, как у станка, я стою у плиты
И в моей душе никогда не заживали трещины,
Когда со многими бабами «путался» ты.

Когда пил ты, до одури, вино и водку горькую,
Когда ты ночевал и оставался, где хотел,
Я всё это, сносила безропотно
И это, видно, горький мой удел.

А потом, по тюрьмам, да по каторгам,
Где довелось тебе мотать срока,
То с торбами я, то на перекладных, где затемно, где засветло,
Я на свиданки, добиралась, к тебе, как могла.

Не нервируй, меня…

Не нервируй меня, муж мой, единственный, Василий,
Ты мне нервы, уже, все, в канаты, заплёл,
Я проклинаю тот день мерзопакостный,
Когда я вышла замуж за тебя и срок семейный наш пошёл.

До конца я не пойму, чем и взял-то,
Почему, безропотно и беззвучно, как потокая судьбе,
Неразумная, я дура несчастная,
В кабалу отношений семейных, навеки попала к тебе.

И эту музыку прелестную, так просто не услышишь,
Она по барабанным перепонкам, децибелами не бьёт.
И партию свою, душа твоя мне исполняет еле слышно,
Когда я остаюсь наедине с самим собой и душа, уже моя, как лёд.

И музыку такую и твою, готов я слушать неустанно,
Но избранно она ко мне приходит погостить,
Не взять, на её концерт абонемента и не заказать, её, как песню в ресторане,
Да и входной билет никак не удаётся, мне на концерт её купить.

Музыка души.

Я, в симфонической и просто в музыке, немного разбираюсь,
И, то, что нравится, и захватывает душу, то, я часто слушаю в тиши,
Но мне, как завещание, от тебя осталась и досталась,
Ни с чем несравненная музыка твоей и мной израненной души.

Она меня не хуже всех симфоний Брамса, греет,
Почище Баха, отрезвляет после поражений и невзгод.
И вроде вместе не живём, а я всё верю и надеюсь,
Что эта музыка твоей души, простив, меня спасёт.

Такие аэропорты есть почти у каждого мужчины,
Кто может и желает называться именем таким,
Я знаю, что сейчас все их, «от Бога», «половины»,
За дерзость, и растерзать, и оскорбить меня не прочь.

Но, что греха таить, довольно исполнять нам лицедейство,
Все люди взрослые, чтобы, спектаклями друг, друга поражать,
Уж смазаны давно у «карлсонов-мужиков», пропеллеры и кнопки пуска,
Осталось уточнить, аэропорт, что сможет их принять.

«Запасной аэропорт».

Что Вам сказать, женат, давно живу на свете,
Уж скоро пятьдесят и бес до коликов не бьёт и «чёрт, не брат».
Любил я женщин, было, что скрывать, меня любили тоже
И я, как все, всегда, имел свой «запасной аэропорт».

Нет, я не лётчик, я обычный, одинокий «Карлсон»,
Что в шведский, женский ум, однажды взял, да и пришёл.
На запасные полосы своих аэропортов, сажусь всегда я запросто,
Когда не принимает или «в ремонте», мой родной аэропорт.

И уходя из дома, по делам, на службу, ежедневно,
Никто не может поручиться, что вернётся вечером назад,
Снаряды рвутся на складах «вояк» и это в мирное-то время,
А можем все в заложники попасть и ждать, молясь, спецназ.

Нам ничего не гарантирует Парламент и Столица,
Бумага в Конституции всё стерпит, а пока.
Когда из дома ухожу, то хочется креститься,
Поцеловать родных и на колени встать под образа.

И эта наша лошадь, она не только на ноги хрома,
На голову она больна, и это однозначно,
То, в супермаркете с «Макаровым», нас поджидает всех она,
А то, когда все заживо горим, мы в клубе полуночном.

Ещё когда мы гибнем и задыхаемся под толщею воды,
Работая в машинном зале, на сибирской ГЭС,
А можем головы, внезапно, мы под креслами сложить,
Когда, от взрыва мины, под откос уйдёт наш скоростной экспресс.

Страна-«Хромая лошадь».

Жить нам сейчас в России, как ехать всем, на лошади хромой,
Как исполнять галоп, на взбалмошном и больном животном.
Погибнешь от падения с неё, иль встретишься с её подковой, головой,
Или сломаешь, срежешь шею с ней, о финишную ленту.

Не надо, женщины, в мужьях иметь, холодную рептилию из сказки,
У многих тут уже, и опыт, и итог печальный был,
Вы можете его любить, как Бога, награждать заботой, верой, лаской,
Но, «Шапокляк», как правило, в любовницах имеет каждый «Крокодил».

Мужчины, тоже будьте, начеку и в этом уже нет давно секрета,
Вы разберитесь хорошо с попутчиком своим,
Вас в «Голубой вагон» посадит без билета,
Какой-нибудь гламурный и жеманный «Крокодил».

Да, жизнь у нас далеко не мультик и не сказка,
Свой «Крест», все мы несём по ней, до самых, до седин,
Не будьте, ВЫ, по жизни, «Чебурашкой,
Тогда Вас не обманет, не укусит, этот злобный «Крокодил».

«Крокодил».

На свете нам порой живётся очень тяжко,
И как бы рок судьбы, нас по хребту не бил,
Не надо быть, по жизни, «Чебурашкой»,
Чтоб не решал за ВАС, всё и вся, какой-то «Крокодил».

Вы вспомните все этот мультик хорошенько,
Там «Чебурашка», во всём, везде, изгоем был,
Куда не сунется, куда не кинется, за что он не возьмётся,
Кругом проблемы «косяками», а на «коне», зелёный «Крокодил».

Имеющие бизнес, тщательно отряхивайте уши,
И кто бы Вам и что бы, ни обещал, ни говорил,
Вас могут просто-запросто, на деньги, взять и кинуть,
Всегда найдётся рядом, в бизнесе, свой кровожадный «Крокодил».

Муж постоянно на диване, пульт телевизора терзает, думает, о важном,
Мужья не могут просто думать, мыслить о другом,
Ведь в Конго, СПИД свирепствует, а правительство в Гвинее, так продажно,
Ну, а потом любимое кино с хоккеем, и футбол.

Ты накормила, всех, ты убрала, проверила детей уроки,
Про постирушки и про поглажки не забыв,
Ах, счастье женское, семейное, и почему ты к женщинам жестоко,
Душа, у нас, мужчин, болит и бьётся наше сердце, на разрыв.

Нельзя туда тебе, ни как нельзя, опаздывать,
Там каждый вечер по минутам весь расписан у тебя,
Две сумки в руки, надо чем-то в жизни жертвовать,
Раз ты, замужняя хранительница семейного, родного очага.

Все каждый день в семье, хотят питаться хорошо и по минутам,
Ходить «с иголочки», в устроенном тобой уюте, проживать,
Не зная цену этого, как будто, ты двухжильная, трёхжильная, как будто,
Ни помощи нет, и ни поддержки, и сил уж нет, ни сесть, ни встать.

Ты вся в трудах….

Ты вся в трудах, в заботах ежедневных,
Работаешь, как все, на шее мужа не сидишь,
А дома, каждый день, твоя вторая смена,
Семья счастливая, муж, дети, ты домой скорей спешишь.

Как ошибались мы с тобою, что за любовь мы приняли?
Ведь оказалось, что мы такие разные с тобой.
Такие разные, что ни понять сейчас, ни вымолвить,
А строить кинулись семью, как будто в омут головой.


Итог печален, паспорта свои несём в руках.
Нам дали в ЗАГСе, бланки заявлений о разводе,
Вот так счастливая принцесса оказалась на «бобах»,
А принц прекрасный, с туфлёй принцессы, и в разводе.

Лодка.

Уж год прошёл, как отзвенели, отшумели туши нашей чудной свадьбы.
Год вместе прожили, но, нам не очень сладко елось, не мягко нам спалось.
И, вроде, чувства проверяли, и не спешили расписаться в ЗАГСе,
А вот семьи не получилось, да и в быте не срослось.

Мы оба, заблуждаясь, в это свято верили,
Что наша беззаветная и сильная любовь,
Препятствий не найдёт, проблем на своём пути не встретит,
И лодка, семейной нашей жизни, без усилий поплывёт.